Антология современного анархизма и левого радикализма. Том 2 - Негри Антонио, Качинский Теодор, Уолтер Боб, Дюамель Филипп, Ней Крис, Вайнштейн Скотт, Абу-Джамал Мумия, Маркос Субкоманданте Инсурхенте, Кэмпбелл Джим, Хоффман Эбби, Фанон Франц, Хоум Стюарт, Горц Андре, Кагарлицкий Борис Юльевич, Ньютон Хьюи Перси, Шамир Исраэль, Цветков Алексей Вячеславович (2003)

Действительно, расширяющая сознание «наркокультура» шестидесятых дала дорогу успокаивающей «наркокультуре» семидесятых, которая в свою очередь привела евро-американское общество к национальному кризису в связи с открытием новой фармацевтики и ее экзотических комбинаций с более интенсивными «взлетами» и «падениями».

Еще только предстоит написать о Новых Левых и контркультуре с полным знанием фактов, свидетельствующих об их истоках, развитии и упадке. Большинство материалов, сейчас нам доступных, отмечено скорее сантиментами, чем серьезным анализом.

Радикализм той эры тем не менее чувствовался интуитивно. Новые Левые никогда не были так образованы, как Старые, поэтому они старались преуспеть действием и пренебрегали теорией. Несмотря на внезапный разлив разумных и электризующих пропагандирующих трактатов, они не создали интеллектуальных отчетов о событиях, связанных с ними, или о реальных возможностях, с которые они имели. В отличие от Старых Левых, которые со всеми своими провалами были частью вековой исторической традиции, эпохи, наполненной анализами совокупного опыта и критическими оценками его результата, Новые Левые, скорее казались изолированным островом истории, существование которого трудно объяснить как часть большей исторической эры.

Занятые больше действиями, чем размышлениями, Новые Левые ухватились за подчищение версии наиболее вульгарных марксистских догматов, чтобы выразить свое почтение к движениям третьего мира, вызванное чувством вины, собственную ненадежность среднего класса, и скрытую элитарность их наиболее оппортунистических, средне-ориентированных лидеров, которые служили доказательством того, что власть явно развращает. Наиболее увлеченные из радикальной молодежи шестидесятых пошли на фабрики, чтобы за короткий промежуток времени «завоевать» в основном равнодушный рабочий класс, пока другие повернуты к «терроризму», ставшему в одних случаях пародией на реальность, а в других — дорогостоящей трагедией, уносившей жизни просвещенных, но печально заблуждавшихся молодых людей.

Ошибки, которые в последнем веке поколение повторяло за поколением, таким образом, вновь совершали свой цикл: пренебрежение теорией, внимание к действию, исключавшие все серьезные мысли, тенденция впадать обратно в догматы книжных червей, когда действие реализовано, завершающая неизбежность поражения и деморализации. И именно это возникло, когда шестидесятые стали подходить к концу.

Но не все потеряно в развитии. Пролетарский социализм сфокусировал внимание революционного проекта на экономических аспектах социального изменения — на необходимости создать материальные условия, особенно при капитализме, для человеческой свободы.

Это полностью подтвердило тот факт, что люди должны быть сознательно свободны от материальных желаний, чтобы быть в состоянии полноценно функционировать в политической сфере как граждане. Свобода, которой не хватало материальной базы, для того чтобы люди могли действовать как самоуправляемые и самоправящие индивиды или коллективы, была чисто формальной свободой неравенства равных, сферой простой справедливости. Пролетарский социализм погиб частично из-за своей трезвости и недостатка воображения, но он также внес необходимые коррективы в этику, которую ранние радикалы строили на политических институтах и сильно нафантазированном представлении об экономическом устройстве, что было так необходимо для полного народного участия в формировании общества.