Антология современного анархизма и левого радикализма. Том 2 - Негри Антонио, Качинский Теодор, Уолтер Боб, Дюамель Филипп, Ней Крис, Вайнштейн Скотт, Абу-Джамал Мумия, Маркос Субкоманданте Инсурхенте, Кэмпбелл Джим, Хоффман Эбби, Фанон Франц, Хоум Стюарт, Горц Андре, Кагарлицкий Борис Юльевич, Ньютон Хьюи Перси, Шамир Исраэль, Цветков Алексей Вячеславович (2003)

Из-за того, что господа пытаются избежать истории, они всеми силами стараются попасть в ее летописцы, они вступают в линейную временную эволюцию вопреки самим себе. С другой стороны, те, кто вершит историю, революционеры, рабы, опьяненные тотальной свободой, похоже, действуют «sub specie aeternitatis» (с точки зрения вечности), под знаком непреходящего, влекомые ненасытной жаждой цельной жизни, преследуя свои цели в самых разных исторических условиях. Возможно, философское понятие вечности напрямую связано с историческим опытом освобождения, и, может быть, это понятие когда-нибудь воплотится как философия теми, кто носит внутри себя тотальную свободу и конец традиционной истории.

 Превосходство отрицательного полюса отчуждения над положительным в том, что его всеобъемлющий бунт делает идею абсолютного господства единственно возможным решением. Рабы в своей борьбе за избавление от рабства достигают момента, через который история ликвидирует господ, а вне истории в этом проявляются возможности новой власти по отношению к тому, с чем они сталкиваются, — власти, которая более не захватывает объекты, захватывая людей. Но в ходе поступательного развития истории неизбежно наступает момент, когда господа, вместо того чтобы исчезнуть, начинают вырождаться, господ более не существует, есть только рабы — потребители власти, различающиеся между собой только по степени и количеству потребляемой власти. Изменение мира при помощи производительных сил неуклонно двигало его к созданию материальных условий для тотального освобождения, пройдя вначале через буржуазную стадию. Сегодня, когда автоматика и кибернетика, применяемые в гуманном ключе, могли бы позволить осуществить мечты и господ, и рабов всех времен, существует лишь бесформенная социальная магма, которая смешивает в каждом индивидууме микроскопические частицы господина и раба. Но именно из этой смеси эквивалентных величин и должны явиться новые господа — господа без рабов.

Здесь мимоходом я хотел бы отдать должное маркизу де Саду. Он, во многом благодаря как своему удачному появлению на поворотном этапе истории, так и своей яркой индивидуальности, является последним из великих аристократов бунта. Каким образом господа из Дворца Торговли заявляют о своем абсолютном господстве? Они устраивают резню всем своим рабам и этим жестом достигают вечности в наслаждении. Это предмет «120 дней Содома».

Маркиз и санкюлот, Д. А. Ф. де Сад соединяет совершенную логику гедонизма порочного гранд-сеньора и революционную жажду наслаждений без ограничений субъективностью, которая наконец-то высвободилась из рамок иерархии. Отчаянная попытка избежать как позитивного, так и негативного полюсов отчуждения, которую он предпринимает, сразу ставит его в один ряд с главными теоретиками цельного человека. Революционерам давно пора начать штудировать де Сада с тем же рвением, с которым они заглатывают Маркса. (О Марксе, как мы знаем, революционерам-профессионалам известно, в основном, то, что он писал под псевдонимом Сталин или, в лучшем случае, Ленин или Троцкий). Во всяком случае, никто из тех, кто стремится к радикальному изменению повседневной жизни, не может теперь игнорировать ни великих отрицателей власти, ни тех сюзеренов прошлого, что стали чувствовать себя стесненными той властью, которой наделил их Бог.

2