Черные подковы - Макс Игнатов (2019)

Потом они ехали в Сосновку и долго обсуждали возможные варианты дальнейших событий. В какой-то момент Гера вдруг опять заговорил про адвоката:

– Я не стал говорить при ней… Он спросил меня: как вы думаете, Степа взял взятку?

– И что ты ответил?

– Я сказал «да». Возможно, я плохо знаю Степу Плаксина, но мне кажется, что он мог взять деньги не только от какого-то Моня.

«Ты его вообще не знаешь, – подумал Виктор. – Не знаешь про то, как Степа изменился, про эту квартиру. И не знаешь, как он отзывался о тебе».

– Надо будет скинуться, – продолжал Большов. – По косарю с носа. Цифру ты видел.

– Я машину собрался брать, – невесело усмехнулся Витя. – Но без вопросов.

– Гришу попрошу с Замышляева денег содрать. Пусть хоть ящик в него вливает.

– А у него деньги-то есть?

Гера захохотал. Машина чуть вильнула, но Большов выправил ее.

– …Вот блин! Хоть не смеши меня. Ты ж про него ничего не знаешь, – он немного помолчал. – Вот тебе пример. В начале года один наш бывший коллега, это чтобы без подробностей, предложил Замышляеву тему: из Турции прилетает самолет, битком набитый чувалами. Выгружается это все на грузовой склад и оформляется как – внимание! – багаж. Та-да-дам! Понимаешь?

– Пока нет, – признался Виктор.

– Тогда слушай дальше. Это как бы упрощение таможенного оформления багажа, ввозимого из Турции – так, кажется, наш бывший коллега это все ему преподнес. Пришел он к нему не просто так – по старому знакомству и в связи с высоким статусом Замышляева. Начал объяснять. Самый цинус в том, что этот так называемый багаж растамаживается на одного получателя по единой таможенной ставке. То есть – почти как тот же груз по карго, но не карго вообще ни разу.

– И что дальше? – Виктор увидел, что они подъезжают, а услышать конец истории очень хотелось.

– Самое основное, что понял пьяный замначальника таможни из всего объясняемого – то, сколько он положит в карман. У нашего бывшего коллеги великий дар убеждения, – Гера опять захохотал. – Все документы были подписаны в миг. Самолет был загружен и прилетел. А оформляли этот товар на грузовом складе Уголек и я.

– И он тебя…

– Да он чуть бороду не вырвал, когда увидел, что придется со мной вместе вести эту сделку! Но тот самый великий дар убеждения, – Гера на пару секунд поднял правую руку с вытянутым пальцем, – вкупе с шуршавчиками, сделали его покладистым. Все было оформлено, подъехали несколько грузовиков, ребятишки все скидали в кузовки, и все уехали: Замышляев домой, а мы втроем – к коллеге на хату, сутки там бухали во славу дара убеждения. Выпили и съели все, что было в холодильнике, под конец уже джин пельменями закусывали, брр!

– Дома не потеряли?

– Жена у меня – золото, я ей позвонил, как на хату поехал, только и сказал, чтобы не теряла и что все нормально, – Гера вздохнул. – Я не люблю заглядывать в чужой карман, но сколько Замышляй получил за этот самолет – даже представить не могу. Мы, конечно, тоже получили свое, погуляли опять же на халяву… А ты говоришь – у него денег нет. Да есть они, он и квартиру новую сейчас на эти бабки обустраивает, точно говорю. И меня он в жизнь не тронет, потому как нас слишком многое связывает. Эх, жаль, он лишь раз на такое согласился, не стал больше подписываться…

– Так контрабанда же голимая, – воскликнул Виктор. – Вот он и ссыканул. Все, здесь останови.

Они остановились. Гера хмыкнул.

– Не в контрабанде дело. Он хочет деньги получать, но сам не хочет для этого ничего делать. Хочет, чтобы кто-то другой подставлялся. А здесь он документы подписывал. Да, по документам ажур – сколько прилетело, столько и выпущено. И пошлина взята – почти как положено. А вот зачем самолет практически пустым летел, как получается – вопросы потом могут быть только к Замышляеву. И еще есть свидетели, в том числе я. И вот этого он боится больше всего.