Границы безумия - Виктория Селман (2021)

Нацепив все это добро, я пошла искать Фингерлинга в переулке за рестораном, где совсем недавно ужинала с Джеком. Мысли о приятеле отчего-то вызывали стыдливый румянец.

Однако сейчас важнее другое. Прошлой ночью нас преследовала машина, а теперь на задворках ресторана, где мы ужинали, валялся труп. Есть ли связь между этими событиями, и если да, то как в данное уравнение вписываюсь я? Или я, как сказал Джек, просто вижу маньяка за каждым кустом?

— Извините, что поднял вас в столь ранний час…

Найджел Фингерлинг встретил меня у входа под навес. Лицо у него было изрядно помятым, он часто моргал, словно за всю ночь не сомкнул глаз. Видимо, не меня одну выдернули из постели.

Рань несусветная. В меня даже кофе с утра не полезло — а этот тип стоял и,= как ни в чем не бывало жевал большущий «Сникерс». Закинув в рот последний кусочек, натянул новые перчатки и проводил меня к месту преступления.

Там сновали криминалисты: расставляли повсюду флажки, фотографировали, собирали волокна. В центре валялся труп, прикрытый белой простыней; в области паха темнели красные пятна. В метре от трупа, возле стены, виднелись брызги и кровавое месиво. Я на своем веку повидала немало мерзости, но затошнило даже меня.

— Снова оливковое масло? — уточнила я у Фингерлинга, с трудом сглатывая слюну.

Тот кивнул.

— Хотел бы я знать, что все это значит.

Не он один.

— Что можете сказать про жертву?

— На удивление, много, учитывая вчерашнюю погоду. Убийца поджег тело, но огонь быстро залило дождем.

— Выходит, он не остался наблюдать за пламенем.

Если б остался — то проследил бы, чтобы тело сгорело до костей.

— Значит, он не забывает об осторожности, — заговорила я, ставя себя на место преступника. — Огонь может привлечь свидетелей. После того как разжег его, надо поскорее уйти — и он это понимает. Значит, огнем он пытался уничтожить улики. Удовольствия от сожжения он не получает. Если б получал — остался бы наблюдать. Просто не нашел в себе сил развернуться и уйти.

— Логично.

— Жертву уже опознали?

— Да. Надо дождаться результатов ДНК-экспертизы, но, судя по кредиткам в бумажнике и водительским правам, его звали Йен Клаф. Мужчина, шестьдесят лет. Жил на Россендейл-уэй, буквально в двух шагах отсюда.

— Что с наличными?

— На месте. Часы и серьга в ухе — тоже.

— Следовательно, грабеж как возможный мотив исключаем. Преступление не было случайным.

Фингерлинг присел на корточки возле трупа.

— Готовы?

— Ага.

Я опустилась рядом с ним.

Он вскинул бровь.

— У вас шотландский акцент вдруг прорезался.

— Вовсе нет. Просто нахваталась словечек у мужа.

— А чему он у вас научился? — с любопытством спросил Фингерлинг.

— В основном мастерски ругаться.

Он откинул простыню. Я наклонилась, прикрывая нос. Труп уже начал припахивать — первый признак разложения.

— Ножевые ранения в шею и глаза. Многочисленные травмы. Рваные раны и ушибы на лице в попытке обезличить жертву. Тело не пытались спрятать или как-то затруднить опознание. В качестве трофеев, кажется, ничего не взяли, только отсекли пенис. Все свидетельствует о том, что убийца действовал в состоянии нервного срыва, — заговорила я. — Раны выглядят чистыми. Он захватил с собой нож, значит, пришел подготовленным. Убийство спланировал заранее. Выбрался на охоту с конкретной целью — причем спустя всего несколько дней. Вы же понимаете, о чем это говорит?

— Ему хочется крови.

— Да, и все сильнее. Но это не главное. На пресс-конференции я сказала, что он испытывает чувство вины за содеянное. Судя по тому, что сейчас перед нами, это вовсе не так. Я ошиблась.

— Почему? — Фингерлинг почесал ладонь. Щека у него дергалась в бешеном тике.