Границы безумия - Виктория Селман (2021)

— Я везу маму на день рождения, — заявил он мальчику. — А ты останешься у бабушки с дедушкой. Вот они тебя разбалуют…

Мальчик ужасно волновался. Он вычеркивал дни в кухонном календаре и заранее собирал вещи в самый настоящий чемодан, как у взрослого: на колесиках и с ручкой.

Бабушка обещала утром испечь любимые шоколадные оладушки. Сказала даже, что позволит их перевернуть.

Мальчик потребовал, чтобы все приготовили с вечера: большой мерный стакан, синюю фарфоровую миску с цветочками и венчик для взбивания. А еще — табуретку, чтобы он мог дотянуться до плиты.

На тумбочке негромко тикали часы. Под рукой дремал плюшевый олененок. На подушке темнело пятнышко слюны. В комнате пахло печеньем. Мальчик во сне шлепал губами.

Раздался тихий скрип.

Дверь отворилась. В комнату кто-то вошел. В темноте мелькнул смутный силуэт. Щелкнул замок.

К кровати шагнул человек, от которого сильно пахло сигаретами.

Глава 37

Рагуил наблюдал за ходом пресс-конференции. Зиба Мак стояла рядом, и от нее шло белое свечение, словно она сияла изнутри. Стены тихо вздыхали; где-то вдалеке играла арфа.

Он вошел в комнату, битком набитую газетчиками и операторами. Впереди высилась платформа с белым экраном за ней. Люди толкались локтями и совали микрофоны ближе к сцене, пока еще пустой.

Здесь собрались все. Би-би-си, Ай-ти-ви, «Скай», какие-то иностранные каналы, о которых он прежде не слыхал… Рагуил еле сдерживал смешок.

В давние времена пророки выходили на площадь перед храмом и вещали во весь голос; их слова пропускали мимо ушей, принимая за бредни безумца. А Рагуила нынче слушали. За его внимание буквально дрались.

При виде журналистов невольно вспомнился давний день, когда королева-мать проезжала мимо Кенвуда в своем «Даймлере», а толпа с восторженными криками и самодельными флагами встречала ее вдоль дороги. Рагуилу тогда было лет шесть или семь. Он со школьными приятелями простоял больше часа, машина пролетела мимо за каких-то пять секунд — но оно того стоило. Он увидел в окне королеву, и та улыбнулась — именно ему, одному! Он в ответ помахал ей флагом на шесте, как никогда чувствуя себя счастливым и радостным. До чего наивным он все-таки был ребенком! И как быстро разлетелись вдребезги его иллюзии…

Старший инспектор встал, поднялся к трибуне и начал рассказывать об утреннем покойнике. О месте «преступления», о причине смерти, об «увечьях» и «выколотых глазах».

Он описывал чистую физиологию, совершенно не передавая восторга, который охватил Рагуила в миг, когда тот длинным ножом отсек демону пенис и вонзил лезвие в проклятые черные бельма.

— Смотри на меня, — зашептали голоса, — смотри!

Рагуил был не один, в окружении людей ему ничего не грозило. И все равно он заледенел от ужаса.

— Сегодня утром, после смерти мистера Клафа, мы внесли корректировки в профиль убийцы, — произнес старший инспектор.

Рагуил надеялся, что тот заговорит про религиозный смысл его деяний. Или, например, про манеру орудовать ножом. Было бы замечательно — значит, Зиба Мак начинает его понимать. Если старший инспектор промолчит, придется ее подстегнуть.

Рагуил вытер очки о подол рубашки.

Он по опыту знал, что Зиба Мак должна принять его полностью, как есть, — и в то же время доказать свою значимость. Все Божьи слуги подвергаются испытаниям, иначе никак. Зиба Мак должна сама обо всем догадаться, давать ей готовые ответы нельзя.

Однако, слушая старшего инспектора, Рагуил засомневался, что Зиба Мак сумеет его понять. Если так, то, может, она вовсе не спасительница?