Осколки времени - Райса Уолкер (2015)

К концу фразы мой голос срывается. Кирнан делает шаг вперед и кладет руки мне на плечи. Этого одного прикосновения достаточно, чтобы вызвать слезы, которые я сдерживала. Хотя он стоит позади меня и не видит моего лица, он все равно знает. Он всегда знает.

– Может, я сам разберусь с остальными?

– Нет, – говорю я, отстраняясь от его рук. – Их осталось совсем немного, и мне нужно поколоть что-нибудь. Я в порядке.

Кирнан вздыхает и снова прислоняется к стене, вероятно думая, что мне нужно что-то поколоть и я в порядке, не сильно сочетаются в одном предложении.

Пытаясь сморгнуть слезы, я ухитряюсь пробить шилом последние несколько печатей. Я вытираю руки о раковину, когда Кирнан снова заговаривает.

– Мне очень жаль, Кейт. Жаль, что все это произошло. Если бы я выстрелил раньше, Коннор бы все еще… – Он тоже вот-вот расплачется. – Мне жаль.

Какая-то часть меня хочет согласиться. Сердитый голос в моей голове кричит: «Ты прав! Почему ты просто не застрелил его?»

Но тот же самый голос кричит мне то же самое: «Почему ТЫ его не убила?»

– У меня была возможность застрелить Саймона, когда он разговаривал с Паттерсон, Кирнан… и я не смогла этого сделать. Даже при том, что он был готов убить миллиарды людей, убил бы их, если бы мы не изменили ситуацию, и вернулся бы, чтобы убить их снова, если бы он смог сбежать – я все равно не могла выстрелить, пока не увидела, как он схватил ключ Коннора. Так что если кто и виноват, то только я.

Я не упоминаю о другом вопросе, который, уверена, будет преследовать меня. Сумела ли я выстрелить в тот момент, потому что Саймон теперь представлял прямую и непосредственную физическую угрозу для кого-то конкретного, кого-то прямо передо мной, а не для безликой, безымянной толпы, которая погибла бы при Отборе? Или я выстрелила только потому, что теперь он представлял прямую угрозу для того, кого я любила?

– Это не единственное, за что я должен извиниться, Кейт. То, что сказал Саймон… о том, что ты запасная… Я никогда так не думал, но мои действия… Они подвергли тебя риску. Они… казалось, что я ценю твою жизнь меньше, чем ее. И это никогда не было правдой. Ты такая же она, как и она сама, по крайней мере, для меня. Я никогда, никогда не думал о тебе как о расходном материале.

Он берет мое лицо в свои руки и прижимает свои губы к моим. Думаю, он хотел, чтобы это было кратко, почти платонически, но это кажется невозможным для нас двоих. И хотя я знаю, что должна бороться с этим, я этого не делаю, потому что это будет последний раз, когда я поцелую Кирнана. Даже если я увижу его снова до того, как они уедут, это будет наш последний момент наедине, прежде чем он вернется в свое время, к своей Кейт, к своей жене. И я не могу перестать думать о той, другой жизни, о той дороге, что не пройдена мною. Я люблю Трея, я влюблена в него, но что бы ни ждало нас в будущем, часть меня всегда будет задаваться этим вопросом.

Когда я отстраняюсь, он говорит:

– То, что я говорил тебе в Джорджии… Что я любил только одну девушку… Это все еще правда, и я считаю, что мне невероятно повезло, что она жива и ждет меня. Что наш ребенок… – Он тихонько смеется и качает головой. – Я до сих пор не могу свыкнуться с этой мыслью.

Я воздерживаюсь от вопроса, уверен ли он, что ребенок принадлежит ему, вспоминая, что он говорил ранее. Что бы ни случилось за то время, пока его Кейт отсутствовала, это касается только их двоих, и я не хочу омрачать эту улыбку на его лице, которая появляется, когда он говорит о ребенке.

– Хочу сказать, что ты тоже моя Кейт. Моя первая Кейт. Девушка со смешными накрашенными пальцами на ногах, чей взгляд был еще юн и которая умела смеяться так, как моя Кейт уже отвыкла к тому времени, когда мы встретились. Я просто рад, что теперь у меня есть шанс все исправить. И однажды, если я увижу твою улыбку на ее лице, может быть, это избавит меня от чувства, что я потерял часть своего сердца.

* * *