Эликсир ненависти (сборник) - Джордж Энгланд

Сильный поток воздуха раздул, а там и погасил его крохотный огонек. Но Деннисон, теперь уверенный, что не заблудится, не волновался. Он даже не потрудился вновь зажечь лампу, а просто берег ее на всякий случай. Пятью минутами позднее он добрался до двери в начале лестницы, выбрался в одну из щелей и наполнил легкие чистым и свежим воздухом утра.

Придя в себя, он поразился, что солнце не поднялось выше. А ведь ему казалось, что полдень давно должен был миновать, и даже уже могла бы приближаться ночь. Но нет, солнце все еще висело на трети своего пути по небу.

Он взглянул на часы. Всего восемь сорок пять. «Встали, небось», — подумал он. Но нет, часы оживленно тикали. «Чтоб мне сдохнуть, если я понимаю, что к чему! — взорвался он. — Если я провел в целом четыре часа в этой экспедиции, это самые долгие четыре часа, о каких я что-либо знаю!» Тут его поразила новая мысль. «А может, — решил он, — если я сейчас потороплюсь, я смогу скрыть от Иль Веккьо, что со мной вообще что-то случилось».

Решив, что обстоятельства требуют немедленных действий, он полез вверх по узкой неверной тропе. Спиртовую лампу он решил сперва спрятать в какой-нибудь трещине на случай, если вдруг понадобится потом, но немедленно отбросил подобную мысль. «Если я снова туда сунусь, а это наверняка произойдет, то я позабочусь о лучшей лампе, чем эта, — заверил он себя. — Небольшой электрический фонарик был бы самым подходящим, а что до этой светильни на спирту, лучше оставить ее при себе. Может быть, я позднее получу возможность опять пробраться в лабораторию». Он сунул лампу в карман и с удвоенной энергией продолжил головокружительный подъем. Никаких неприятностей не случилось. Прежде, чем его часы показали девять, он стоял на вершине скалы позади живой изгороди, закрывавшей его со стороны сада. Он осторожно всмотрелся сквозь кусты. Ничто его не встревожило. Все было спокойно, ярко и мирно. Далеко отсюда среди олив он различил коренастую фигурку ломбардца, поглощенного работой: окапыванием дерева. Но ни Иль Веккьо, ни его племянницы не заметил. Тогда Деннисон почистил одежду настолько тщательно, насколько удалось, спустил брюки так, чтобы они закрывали верх ботинок и не позволяли увидеть отсутствие носков, поправил шляпу и с небрежным видом спокойно и неторопливо вышел из зарослей. То и дело он останавливался, срывал цветок или бросал камешек со скалы. На вид он показался бы теперь самым беззаботным из бездельников. Никем, похоже, не замеченный, он разыскал террасу, где некоторое время постоял в раздумьях, наблюдая за окрестностями. Наконец, убежденный, что его никоим образом нельзя заподозрить во вторжении в пещеры под скалой, он побрел по гравийной аллейке к старому дому с белыми, отштукатуренными до оттенка проказы стенами, увитыми ломоносом и жимолостью. По дороге он придумал правдоподобную историю об исследованиях мест за стеной имения и в прилегающих усадьбах до Жетта. Но она ему не понадобилась. Никто не вышел ему навстречу. Ломбардец не обратил на него внимания. Стасия к большому его облегчению, учитывая его неопрятный вид, не появилась. Он безопасно дошел до угла с посадками магнолии, попал на широкую площадку с увитыми виноградом столбами и вскоре уже вступал в свою комнату.

С возгласом облегчения он запер дверь и принялся раздеваться, чтобы помыться как следует, а затем переодеться. Но, едва приступил к этому желанному занятию, на глаза ему бросился белый прямоугольник конверта на туалетном столике.

— Что это? — удивился он. — Это мне?

Странно взволновавшись, он схватил конверт. Да, на конверте изящным убористым почерком было выведено его имя. Он торопливо вскрыл конверт. Оттуда выпал небольшой листок бумаги. Деннисон прочел:

«Пожалуйста, простите меня, мой друг, но неотложное дело вынудило меня отлучиться на несколько дней. Когда вернусь, пока сказать не могу. Мой дом, моя библиотека, мой кабинет — все ваше.

До встречи.

Пагани».