Портрет обнаженной - Геннадий Сорокин (2021)

– Пришлось опять прибегнуть к обману. Я пригласил в студию одного моего знакомого, руководителя фотокружка. Для него мы придумали такую историю: якобы мы хотим сделать сюрприз некоему известному человеку – преподнести ему его фотографию на фоне его же портрета. Мой знакомый ничего не заподозрил, помог нам выставить освещение, выбрать нужное место для установки фотоаппарата на штативе и даже дал напрокат свой фотоаппарат с мощным объективом. Для эксперимента я сфотографировал Луизу у портрета Кутиковой, мы проявили фото и остались довольны. Остальное было делом техники. Я позвал Кутикову для окончательной визуальной сверки портрета и оригинала. Пока она стояла у холста, Луиза отсняла несколько кадров из-за загородки. Чтобы щелчков фотоаппарата не было слышно, пришлось установить на крыше, рядом с дальним чердаком, магнитофон. По моему сигналу Луиза включила его, и получилось, что кто-то из жильцов снизу выставил колонки в окно и врубил музыку на всю мощь. Словом, Кутикова ничего не заметила.

– Как вы проявляли фотографии? В фотостудию с таким материалом не обратишься, друг-фотолюбитель, увидев вместо солидного мужчины обнаженных девушек, будет в изумлении.

– Каюсь, доверился этой стерве Луизе и чуть не поплатился за свою доверчивость. Каретина заверила меня, что у нее после ухода отца осталась целая фотостудия и что она сама, не прибегая к посторонней помощи, проявит пленку и отпечатает фотографии. Так оно и было, только фотографий оказалось больше, чем мы договаривались. Когда речь зашла о втором портрете, Луиза предъявила Кутиковой ее фото в стиле «ню» и потребовала продолжения работы.

– Вот так история! – поразился я. – Был еще один портрет? Это из-за него Кутикова наглоталась таблеток?

Осмоловский помрачнел, неохотно кивнул и предложил мне вернуться за столик с коньяком.

21

– Где Каретина изготовила фотографии, я не знаю и даже не догадываюсь. Мне она принесла уже готовые фото и проявленную пленку. Так как на пленке была изображена не только Света, но и Луиза, мы разрезали пленку пополам: на одной части – Кутикова, на другой – Каретина. Кадры с Кутиковой у портрета я показал ленинградскому приятелю и собственноручно уничтожил их, а кадры с Луизой остались в студии. Как только с Кутиковой возникли проблемы, я сжег их.

– Как я понимаю, Каретина отдала вам не все фотографии?

– Вы забегаете вперед. История с лишней фотографией всплыла только в сентябре, а пока, в августе, приехал мой ленинградский приятель, забрал картину, рассчитался со мной. Треть от этой суммы я отдал Луизе, а она поделилась с Волковым и Кутиковой. Паше, по-моему, досталось меньше всех, но это так, к слову. В первых числах сентября звонит приятель и сообщает «радостную» весть. Для него радостную, а я особого восторга не испытал. Он говорит: «Картина с пионеркой имела эффект взорвавшейся бомбы. Представь, что у всех твоих друзей на привязи сидят цепные псы, а ты приобрел леопарда. Настоящего, пятнистого, с клыками по пять сантиметров. Твой леопард играючи любому волкодаву хребет сломает. Намек понял?» – «Нет», – отвечаю я. «В краях, откуда заказчик родом, народ завистливый. Посмотрели гости на картину, и всем такую же захотелось. Готовься, в следующую субботу я прилетаю, обговорим детали. С оплатой проблем не будет – сколько назовешь, столько и заплатят».

За окном быстро, почти без сумерек, наступила темнота. Осмоловский включил в студии свет, наполнил рюмки.