Афера для своих - Геннадий Сорокин (2021)

– Мы – законодательная власть, – разъяснил непонятливому следователю Грязев. – Мы принимаем местные законы.

– Отлично! – обрадовался Андрей. – Депутаты горсовета единым фронтом выступают против Ельцина и его антинародного режима. Законодательная власть в ваших руках. Отчего бы вам не принять закон о восстановлении советской власти в одном, отдельно взятом городе?

– Как мы восстановим советскую власть? – опешил от неожиданного предложения Грязев.

– Издадите закон, что отныне власть капиталистов в нашем областном центре отменяется, и все будет как раньше, как при Леониде Ильиче Брежневе, например.

– Нас всех в тот же день арестуют и в тюрьму бросят.

– Итак, глобальные вопросы вы не решаете, деньгами не командуете. Что вы, депутаты, в принципе можете?

– Запретить что-нибудь в масштабах города.

Андрей хотел сказать: «Запрещать – много ума не надо», но сдержался.

– Подведем краткий итог, – предложил Лаптев. – В быту у вас врагов нет, в политике, на мой взгляд, тоже. Вы человек, безусловно, публичный, ваша фамилия на слуху. Но спроси кого: «Что депутат Грязев предложил изменить в жизни города?» – никто не ответит. К сожалению, вы, депутаты, отдалились от народа. Вы варитесь в собственном соку. Простым гражданам неведомо, что происходит на сессиях горсовета и какие вопросы вы обсуждаете.

– Тут вы не правы! – повеселел Грязев. – В январе мы проведем митинг против политического терроризма. Посмотрите, сколько народу мы на площадь выведем.

– На мой взгляд, январь – не самый удачный месяц для уличных мероприятий.

– На мороз намекаете?

– Отнюдь! Сибиряки – народ морозоустойчивый, но в январе 1905 года уже были некие события, оставившие о себе не самые лучшие воспоминания.

– «Кровавое воскресенье»… – догадался Грязев. – Спасибо за подсказку. Мы проведем митинг в субботу.

По окончании допроса Грязев доверительно сообщил:

– Не думайте, что мы, депутаты горсовета, самоустранились от решения политических вопросов. Как говорится, поперек батьки в пекло не лезь! Руслан Имранович, когда был у нас с визитом, так и сказал: «Ждите. Скоро в Москве грянут такие события, что узурпатор из кремлевских палат переедет в палаты каменные, с решетками на окнах». Но только: тсс! – Грязев заговорщицки приставил палец к губам. – Я вам ничего такого не говорил.

Пока Лаптев допрашивал народного избранника, в УВД вернулся Киселев. Вихрем пролетев по лестнице на третий этаж, он ворвался в кабинет Ефремова.

– Нашел! – радостно сообщил молодой оперативник. – Все выходные в Центральном РОВД просидел, но нашел.

– Эка невидаль – в выходные с работы не уходить! – остудил его пыл Игорь. – Докладывай, что установил?

– Кайгородову на улице избивали и грабили дважды. Оба раза в январе 1990 года.

– Уголовные дела возбуждали?

– Нет. В первый раз в возбуждении отказали, так как у нее ничего не похитили. Я посмотрел этот материал, там явный мухлеж. Даже невооруженным глазом видно, что объяснение Кайгородовой переписали, а ее подпись подделали. Во второй раз отказали по незначительности. С нее шапку сорвали, но дежурный опер написал, что шапка материальной ценности не представляет.

– Январь месяц, – объяснил Ефремов. – Если процент раскрываемости по грабежам с самого начала года упустишь, то потом до самой весны не наверстаешь. Прокурор, когда проверял материал, замечаний не сделал?

– В самом начале каждого отказного справка приложена, что Кайгородова – наркоманка, состоит на учете в наркологическом диспансере.

– Понятно. У наркоманов – семь пятниц на неделе. Их показания всегда подвергают сомнению – мало ли чего человеку под «кайфом» привидится? Какие телесные повреждения были у Кайгородовой?

– В первый раз нос сломан, во время второго нападения преступник ее не тронул. Сзади сорвал шапку и убежал.