Афера для своих - Геннадий Сорокин (2021)

«Для Козодоева мне ничего не надо создавать, – подумал Джо. – Вся история современной России – это ожидание неминуемой катастрофы, если не глобальной, то личной. Сейчас Сергей мечется, боится потерять огромные деньги, неожиданно оказавшиеся в его распоряжении. Если ему посоветовать юридически обоснованный способ сохранения капитала, то он согласится на сделку. Страх потерять все и превратиться в бедняка не оставит ему выбора».

Вернувшись к Марине, Джо сказал:

– Во вторник вылетаем в Москву. Мне будет нужен твой паспорт.

– Я не смогу, – робко возразила Марина. – Меня никто не отпустит посреди рабочей недели.

– Это твои проблемы, и как ты их решишь – меня не интересует. Можешь уволиться с работы, можешь взять отпуск. Во вторник утром мы вылетаем первым рейсом.

Федосеева посмотрела в глаза вьетнамцу и поняла, что придется подчиниться, даже ценой потери работы.

– Я никогда не была в Москве и никогда не летала на самолете, – призналась она.

– Серьезно? Тогда будем считать, что наша поездка – это продолжение праздника. Ты увидишь столицу России и поймешь, что Москва – это другое государство, где люди живут совсем не так, как в Сибири… Марина, ты за работу не переживай. Мы начали большую игру, и если карты лягут как надо, то я куплю тебе ресторан. Будешь сама себе хозяйкой. «Прибой» или «Солнечный» не обещаю, а твою забегаловку запросто подарю.

23

Второго января, как и договаривались, Воронов пришел в гости к Лаптевым. Дверь открыла хозяйка. Раздевшись в прихожей, Виктор потянулся к вешалке и замер, услышав возбужденный мужской голос из кухни.

– Запомни, это отрыжка сталинизма, но меня в ней не обвиняй. Я к цензуре советских времен отношения не имею. Я всегда был за свободу слова. Без свободомыслия нет развития общества!

Воронов посмотрел на Лизу. Хозяйка прижала палец к губам: «Молчи!» – и позвала за собой. В комнате Виктор шепотом спросил:

– Я ничего не путаю: у вас в гостях главный экстремист Западной Сибири, поэт и бунтарь Иван Ляхов? Во дела! Как он к вам пробрался? Андрей же всегда сторонился политики.

– Ты не поверишь, – так же шепотом ответила хозяйка. – В десять утра раздается звонок в дверь. Я еще не прибранная, в халате, послала Андрея открывать, а там – Ляхов! С бутылкой водки и банкой соленых огурцов. «Что, – говорит, – не ждали?» И проходит в квартиру как к себе домой.

– У меня бы родители дара речи лишились, если бы к нам второго января без приглашения сам Иван Ляхов в гости пришел. Сколько, говоришь, он у вас сидит, третий час? Бутылку они наверняка допили… И еще не подрались? Странненько. Похоже, Ляхов к вам не о политике диспутировать пришел.

– Представь, он вблизи совсем по-другому выглядит, не как по телевизору. На экране Ляхов похож на постаревшего Че Гевару, а сегодня он мне напомнил министра Нушрока из сказки «Королевство кривых зеркал». Взгляд у него недобрый, колючий, словно он везде измену ищет.

– Да и черт с ним, пускай ищет!

Воронов поставил на стол полбутылки спирта.

– Тебя, как я понимаю, мужчины за стол не приглашали? – продолжил он. – Наверное, и правильно. Незачем нормальной женщине разговоры пьяных мужиков о политике слушать. Но нам-то что делать? Не сидеть же в комнате и ждать, когда они наговорятся. Ляхов с собой большую банку принес? Трехлитровую? Это радует. Столько соленых огурцов они вдвоем не съедят, нам оставят. Лиза, я схожу на кухню, закуску стрельну.

– Ты что! – замахала руками хозяйка. – Не ходи никуда. Они тебя в свои разговоры втащат, и я опять буду одна сидеть, Ляхова из-за двери слушать. Он, как радио, болтает без перерыва, Андрею рот не дает открыть.