День Всех Святых - Дмитрий Захаров (2021)

Свечи были вставлены в простенькие металлические подсвечники. Она выбрала ту, что потолще, в свете огонька на стене проступили рисунки. Похититель был гребаным художником! Стены испещрили художественные изображения. Нарисовано было разноцветными мелками. Марина вздрогнула, на голой коже проступили мурашки. Сцена лесбийского секса была воспроизведена в точности. На другой картине автор изобразил извлечение девушки из разбитой машины; на следующей картинке она лежала на кровати с повязкой на глазах. Ее похититель обладал даром предвидения?! Житийные сцены сатаны! Всего рисунков было тринадцать. Ее передернуло. Вот у девушки из пустых глазниц льются два снопа белого света. Внизу чернела надпись, выполненная каллиграфическим шрифтом:

«Для многих слепота спокойнее прозренья…»

На место озноба пришел жар. Вспомнились звонки, мужской голос. Он говорил про нее так, будто знал всю подноготную. А еще пустая детская коляска в садике и темные окна школы.

– Ты давно здесь, Айса? – Марина старалась говорить твердо, но голос дрожал, выдавая леденящий ужас, который охватил ее накануне, когда человек назвал ее дурацким словом «милая».

Негритянка, вместо ответа, растопырила пальцы на левой руке.

– Четыре дня! Девушка кивнула.

– Тебя похитили?

– Хозяин заплатил, а потом увез.

– Ты проститутка?

Айса смущенно улыбнулась. Ясно. Чокнутый сатанист заказал шлюху в публичном доме для своих гребаных обрядов и спрятал ее в этом гребаном подвале! Что дальше?

– Пойдем со мной! – сказала Марина.

– Туда нельзя!!! – в голосе негритянки слышался неподдельный ужас. – Там смерть!

– А здесь развлечение?! Ты видела эти рисунки?! Знаешь, что он с нами сделает?! – ее трясло от страха и от гнева.

Айса соскочила с кровати, подбежала к стене. Двигалась она необычайно легко и грациозно, как дикая кошечка.

– Здесь!

Марина поднесла свечу, закружилась голова, ее едва не вытошнило. Действие наркотика или адреналина чрезмерно много в крови. Рисунок напоминал сцену средневековой пытки. На столе была распластана обнаженная чернокожая женщина, двое мужчин держали заостренный кол.

– Хозяин сказал, что так будет… – по высоким скулам текли слезы.

– Ничего не будет! – закричала Марина. – Слышишь, Айса?! Мы убежим отсюда! Идем! – Она потянула девушку за руку в сторону прохода.

– Там смерть… – повторяла негритянка.

– Черт с тобой! Одна пойду!

Марина зажмурилась, мысленно сосчитала до десяти. Выплыло ухмыляющееся лицо матери.

«Ты там пропадешь, Мэри! Россия – хорошее место для того, чтобы сгинуть без вести!»

– Пошла ты… – выругалась матом девушка. – Я выберусь отсюда!

Она шагнула в дверной проем, слыша за спиной тихий плач.

– Как хочешь… – пробормотала Марина. Она наклонила голову и двинулась к черной пасти коридора. Первый шаг она сделала как в трясине, пробуя податливую почву ступней. Ничего страшного не произошло. Здесь оказалось гораздо темнее. Вначале через проем вливался мутно-желтый свет, и Марина различала свинцово-серые стены, уходящие ввысь. Страшно здесь умирать! Тиски клаустрофобии стиснули череп, жалкий огонек свечи лишь усилил тревогу. Довольно быстро возникло ощущение, будто кто-то идет за ней. Преследует ее!

– Айса! – крикнула Марина.

Звук ее голоса тронул молекулы воздуха. Она застыла на месте, склонив голову и всматриваясь в темноту, будто надеясь что-то там разглядеть. Она прислушивалась, пока эхо не затухало, а потом двинулась вперед. В темноте время утратило значение. Ей показалось, что она идет уже очень долго, однажды ступня угодила во что-то липкое и скользкое.

– Мама! – всхлипнула Марина.