— Он не привык к женскому равнодушию… — теплые губы скользнув, словно невзначай задели предельно восприимчивую сейчас кожу шеи, заставив с шумом втянуть воздух, от того, как откликнулся эхом низ живота. Черт бы побрал эти гормоны, это просто физический голод, — успокаивала себя Ева, стараясь вспомнить нечто мерзкое, чтобы сбить тело с ненужной волны.

— Я заметила.

— Ты его завела…

— Этого я не заметила.

Тихо ухмыльнулся, шевельнув пряди волос у уха. Завела она похоже здесь Гора…И это кошмар какой-то, потому что теперь сходила с ума и она. Сильная ладонь снова нажала на крестец, и сухожилия внутренней поверхности бедер натянулись от сладкой судороги ожидания…

— Он захочет оставить тебя при дворе.

— Зачем?

— Вот за этим…

Пальцы рванули воротник белоснежной блузки и по мрамору пола зацокали вырванные пуговицы. Ева вздрогнула, но оказалась только еще ближе, уже почти вплотную прижатая к его бедрам.

Сильная, властная ладонь смахнула рукав с плеча, обнажив левую грудь…Горячие губы прикусили сосок и Ева застыла…Будто со стороны наблюдала темные пальцы на своей фарфоровой белоснежной коже, его черные волосы. В ход пошел язык…И в высокие своды потолка вырвался ее вымученный стон. Жадные, жестокие губы на шее, вот прикусил подбородок и новый звук наслаждения уже выдохнула ему в его ненасытный рот… Тело бросилось в омут, взорвалось, потянулась к нему как живительному источнику, способному наполнить эту зияющую, ноющую пустоту внутри. Вцепившись в его волосы поддалась под горячую ладонь, сама бесстыдно подставляя отяжелевшую грудь…Второй рукой скользнув по острым скулам, пыталась удержать его лицо рядом, чтобы он не вздумал останавливаться…

Высший сразу почувствовал ее бешеный отклик и довольно хмыкнул. Ладонь с поясницы забралась в штаны, вниз, с нажимом прошлась по ягодицам и вот уже его пальцы там, где ныло и покалывало от ожидания…Ева всхлипнула, так хотелось закричать…А потом заплакать, а потом снова кричать…

У дверей послышались голоса, совсем близко и это заставило их остановиться, вспомнив, что там, за тонкой преградой десятки людей веселятся, пьют вино и плетут дворцовые интриги.

Он почти касался губами ее щеки, дышал тяжело, замерший, словно пытался привести мысли в порядок.

— Ты согласишься.

— На что? — затуманенным взором Ева рассеяно взглянула на него. Гор смотрел куда-то поверх ее головы, в амарантовых глазах все еще лихорадочно метался голод, но он не впускал его дальше…Контроль, его величество контроль…

— Пожить некоторое время здесь. Он запросит право на фрейлину от клана.

Гор упорно не смотрел на нее, а так бы увидел, как к ней приходит понимание того, о чем сейчас тот говорит, все еще не отдышавшись от бурных поцелуев. Он имел в виду двор и ее — фрейлина императора, пожить в его дворце, побыть в его свите…покувыркаться в его постели?!

Зашипев, Ева вырвалась из его объятий. Вскочила, проклиная собственное безумие и доверчивость. Трясущимися руками поправила очередную испорченную рубашку и, застегнув куртку, скривилась, вновь наблюдая уже до боли знакомое, надменное выражение на лице высшего. Тот, как ни в чем не бывало, спокойно наблюдал за ней, даже голову чуть склонил в ожидании ее истерики и протеста. Чувствуя, что если не унять дрожь в горле, она расплачется, отвернулась к окну.

— Мне нужен свой человек здесь во дворце. — Он встал рядом, засунув руки в карманы штанов. — Нужно найти зал богов.

— И искать буду я?

— Да.

— Боюсь, у меня не будет времени. — Ева сжала губы, не давая сорваться себе на крик, вдох-выдох, а он продолжает молчать, — Почему бы тебе не поискать?

— Боюсь… вернее, к счастью, ко мне император равнодушен, — мягко отозвался Гор и повернулся к ней.

Ева смотрела на его отражение на стекле. Уставился на нее, а она боялась взглянуть ему прямо в глаза…Там равнодушие, там холод — будет больно.