Проклятая игра - Клайв Баркер (1985)

– Есть здесь кто-нибудь?

Стоя в коридоре, он услышал муху. Она кружила над головой, и он отмахнулся от нее. Не обращая на это внимания, насекомое с жужжанием помчалось по коридору в сторону кухни, чем-то соблазненное. Марти последовал за ней, выкрикивая на ходу имя Чармейн.

Она ждала его на кухне, как и Флинн. Им обоим перерезали горло.

Чармейн прислонилась к стиральной машине. Она сидела, подогнув под себя одну ногу, и смотрела на противоположную стену. Флинна положили головой над раковиной, будто он наклонился, чтобы ополоснуть лицо. Иллюзия жизни была почти успешной, включая плеск воды.

Марти стоял в дверях, а муха, не такая привередливая, как он, в восторге летала по кухне. Марти молча смотрел. Делать нечего: оставалось только смотреть. Они мертвы. Марти без труда понял, что убийцы были одеты в серое и завернули за дальний угол с мороженым в руках, под аккомпанемент «Голубого Дуная».

В тюрьме Марти называли Танцором Уондсворта – те, кто вообще как-то его называл, – потому что Штраус был Королем вальса. Интересно, говорил ли он когда-нибудь об этом Чармейн в своих письмах? Нет, скорее всего, а теперь уже слишком поздно. Слезы начали щипать его глаза. Он их поборол: слезы мешали видеть случившееся, а он еще не закончил смотреть.

Муха, которая привела его сюда, снова кружила над головой.

– Европеец, – прошептал он насекомому. – Он их послал.

Муха взволнованно заметалась зигзагами.

– Конечно, – прожужжала она.

– Я убью его.

Муха засмеялась.

– Ты понятия не имеешь, кто он такой. Он мог быть самим дьяволом.

– Чертово насекомое. Ты-то откуда знаешь?

– Не надо вести себя со мной так надменно, – ответила муха. – Ты такой же говноход, как и я.

Он смотрел, как она бродит, ища место, куда опустить свои грязные лапки. Наконец приземлилась на лицо Чармейн. Ужасно, что та не подняла ленивую руку, чтобы смахнуть насекомое; ужасно, что она просто растянулась там, согнув ногу, с перерезанной шеей, и позволила мухе ползти по щеке, вверх к глазу, вниз к ноздре, беззаботно трапезничая там и сям.

Муха была права: он невежественен. Если они хотят выжить, надо искоренить тайную жизнь Мамуляна, потому что это знание – сила. Карис всегда была мудрой. Нельзя закрыть глаза и повернуться спиной к Европейцу. Единственный способ освободиться от него – узнать его, смотреть на него так долго, как позволяет мужество, и увидеть его во всех ужасных подробностях.

Марти оставил любовников на кухне и пошел искать героин. Долго искать не пришлось. Пакет лежал в кармане куртки Флинна, небрежно брошенной на диван в гостиной. Положив в карман дозу, Марти направился к входной двери, понимая, что выйти из этого дома на солнечный свет равносильно обвинению в убийстве. Его увидят и легко узнают: полиция начнет преследование уже через несколько часов. Но тут ничего не поделаешь: побег через заднюю дверь будет выглядеть не менее подозрительно.

У двери он наклонился и схватил брошюру, выскользнувшую из почтового ящика. На ней было изображено улыбающееся лицо евангелиста, преподобного Блисса, который стоял с микрофоном в руке, подняв глаза к небу. «Присоединяйтесь к пастве, – гласила надпись, – и почувствуйте силу Божью в действии. Слушайте слова! Почувствуйте дух!» Марти положил брошюру в карман на всякий случай.

На обратном пути в Килберн он остановился у телефонной будки и сообщил об убийствах. Когда спросили его имя, он объяснил и признался, что нарушил условно-досрочное освобождение. Когда ему велели явиться в ближайший полицейский участок, он ответил, что явится, но сначала должен закончить кое-какие личные дела.