Проклятая игра - Клайв Баркер (1985)

Он притянул ее к себе и наклонил голову, насколько это было возможно, учитывая состояние его шеи. На клочке кожи под его правым глазом она заметила какое-то движение. Чем сильнее он приближался, тем отчетливее она видела жирных белых личинок, которые созревали у него на лице, ожидая крыльев. Знал ли он, что стал домом для опарышей? Может, это было предметом гордости – родство с мухами? Он собирался поцеловать ее, в этом она не сомневалась. Если сунет язык мне в рот, подумала она, я его откушу. Не позволю ему сделать это. Боже милосердный, я лучше умру.

Он прижался губами к ее губам.

– Тебе нет прощения, – произнес тонкий голос.

Дверь была открыта.

– Отпусти ее.

Пожиратель Бритв отпустил Карис и отодвинулся от ее лица. Она сплюнула, чтобы смыть поцелуй, и подняла глаза.

В дверях стоял Мамулян. Позади него – два хорошо одетых молодых человека, один с золотистыми волосами, и оба с обаятельными улыбками.

– Нет прощения, – повторил Европеец и перевел отсутствующий взгляд на Карис. – Видишь, что случится, если ты покинешь мою опеку? Какие ужасы тебя настигнут?

Она не ответила.

– Ты одна, Карис. Твой бывший защитник мертв.

– Марти? Мертв?

– У себя дома, куда он отправился за твоим героином.

Она была на несколько секунд впереди, понимая его ошибку. Возможно, это давало Марти преимущество перед ними, если они считали его мертвым. Но неразумно изображать слезы: она не была трагической актрисой. Лучше изобразить недоверие, по крайней мере, сомнение.

– Нет, – ответила она. – Я тебе не верю.

– Дело моих славных рук, – сказал белокурый Адонис за спиной Европейца.

– Нет, – настаивала она.

– Поверь мне, – сказал Европеец, – он не вернется. Поверь мне хотя бы в этом.

– Поверить тебе? – пробормотала она. Это было почти смешно.

– Разве я только что не предотвратил твое изнасилование?

– Он – твое создание.

– Да, и его ждет наказание, будь уверена. Теперь я надеюсь, ты ответишь мне добром на добро и отыщешь своего отца. Я не потерплю задержек, Карис. Мы вернемся на Калибан-стрит, и ты найдешь его, или, клянусь Богом, я выверну тебя наизнанку. Даю слово. Святой Фома проводит тебя до машины.

Улыбающийся шатен прошел мимо светловолосого спутника и протянул Карис руку.

– У меня очень мало времени, девочка, – сказал Мамулян. Изменившийся тон его голоса подтвердил это утверждение. – Так что, пожалуйста, давай покончим с этим несчастным делом.

Том повел Карис вниз по лестнице. Когда она ушла, Европеец обратил внимание на Пожирателя Бритв.

Брир не боялся его; он больше никого не боялся. В убогой комнате, где они смотрели друг на друга, было жарко; он мог сказать, что жарко, видя пот на щеках и верхней губе Мамуляна. С другой стороны, он был холоден; самый холодный человек в мире. Ничто не могло внушить ему страх. Мамулян наверняка это видел.

– Закрой дверь, – сказал Европеец белокурому парню. – И найди что-нибудь, чем можно связать этого человека.

Брир усмехнулся.

– Ты ослушался меня, – сказал Европеец. – Я оставил тебя заканчивать работу на Калибан-стрит.

– Я хотел ее увидеть.

– Она не твоя, чтобы ты ее видел. Я заключил с тобой сделку, и, как все остальные, ты обманул мое доверие.

– Я чуток сыграл, – сказал Брир.

– Не бывает малозначимых игр, Энтони. Неужели ты провел со мной столько времени и не понял этого? Каждый поступок несет определенную значимость. Особенно в игре.

– Мне все равно, что ты говоришь. Это все слова, только слова.

– Ты презренный человек, – сказал Европеец. Оплывшее лицо Брира смотрело на него без тени беспокойства или раскаяния. Хотя Европеец знал, что он здесь главенствует, что-то во взгляде Брира заставляло его чувствовать себя неловко. В свое время Мамуляну служили куда более мерзкие создания. Бедный Константин, например, чей посмертный аппетит сводился не только к поцелуям. Почему Брир огорчил его?