Проклятая игра - Клайв Баркер (1985)

Она что-то пробормотала, тяжело опустившись на него. Они лежали так несколько минут, его член уменьшался в охлаждающей ванне из смешанных жидкостей.

– У тебя не начинается судорога? – спросил он через некоторое время, но она не ответила. Она спала.

Он осторожно сдвинул ее в сторону, выскользнув из нее с влажным звуком. Она лежала на кровати рядом с ним, ее лицо было бесстрастным. Он поцеловал ее грудь, лизнул пальцы и заснул рядом с ней.

32

Мамулян почувствовал тошноту.

Она не была легкой добычей, эта женщина, несмотря на его сентиментальные притязания на ее психику. Впрочем, этого следовало ожидать. Уайтхедовская порода: крестьянская, воровская. Хитрая и грязная. Хотя она не могла точно знать, что делает, боролась с ним с помощью той самой чувственности, которую он сильнее всего презирал.

Но ее слабости – а их у нее немало – можно использовать. Сначала он использовал героиновые фуги, получая доступ к ней, когда она была умиротворена до состояния полнейшего безразличия. Они искажали ее восприятие, что делало его вторжение менее заметным, и ее глазами он видел дом, слушал ее ушами бессмысленные разговоры обитателей, разделял с ней, хоть это и вызывало у него отвращение, запах их одеколона и кишечных газов. Она была идеальной шпионкой, живущей в сердце вражеского лагеря. По мере того, как проходили недели, ему становилось легче незаметно проскальзывать в нее и выходить незамеченным. Это сделало его беспечным.

Было неосторожно не посмотреть на нее, прежде чем прыгнуть, не проверив предварительно, что она делает. Он даже не думал, что она может быть с телохранителем, и к тому времени, как осознал свою ошибку, уже разделял ее ощущения – нелепый восторг, – и это заставило его трепетать. Больше он такой ошибки не допустит.

Он сидел в пустой комнате в пустом доме, который купил для себя и Брира, и пытался забыть смятение, которое испытал; выражение глаз Штрауса, когда тот смотрел на девушку снизу вверх. Может, головорез видел лицо, скрывающееся под ее собственным? Европеец догадывался, что так и вышло.

Неважно, никто из них не выживет. Стариком дело не ограничится, вопреки первоначальному плану. Все до единого – приспешники, слуги, все – пойдут следом за хозяином.

Воспоминания об атаках Штрауса не покидали Европейца; он страстно желал выкинуть их из головы. Это ощущение вызывало у него стыд и отвращение.

Снизу донеслись звуки: Брир то ли пришел, то ли ушел; замыслил очередное зверство или вернулся домой, совершив таковое. Мамулян сосредоточился на глухой стене напротив, но, как ни старался избавиться от травмы, все еще чувствовал вторжение: извергающуюся головку, жар акта.

– Забудь, – произнес он вслух. Забудь о коричневом огне, исходящем от них. Для тебя это не риск. Смотри только на пустоту – обещание пустоты.

Его внутренности затряслись. Под его пристальным взглядом краска на стене, казалось, покрылась волдырями. Венерические высыпания обезобразили ее пустоту. Иллюзии, тем не менее, ужасно реальные для него. Очень хорошо: если он не сможет избавиться от непристойностей, то преобразит их. Нетрудно превратить сексуальность в насилие, вздохи – в крики, толчки – в конвульсии. Грамматика та же, отличалась лишь пунктуация. Когда Мамулян вообразил, как любовники становятся едины в смерти, обуревающая его тошнота отступила.

Какова была их сущность перед лицом этой пустоты? Преходяща. Их обещания? Претенциозны.

Он начал успокаиваться. Язвы на стене постепенно заживали, и через несколько минут он остался с отголоском пустоты, в которой так нуждался. Жизнь приходила и уходила. А отсутствие, как он знал, длилось вечно.

33

– Да, кстати, тебе звонили. Билл Той. Позавчера.

Марти оторвал взгляд от тарелки с бифштексом и скривился.

– Почему ты мне не сказала?

Она выглядела раскаявшейся.