Черная осень - Галина Гончарова (2021)

– Готовьтесь к штурму поместья. Мне нужен тор Изюмский.

Градоправитель, он же глава Комитета Освобождения города Зараево, едва в обморок не грохнулся.

– Жом Тигр, невозможно!

– Почему?

Ответ был прост. Войска! Силенок не хватит! У Изюмского свое войско, хоть и небольшое, но обкатанное, пулеметы, там… страшно! Оно конечно, если прикажете – так пойдем, но жить охота! Очень!

Жом Тигр задумался.

Не то чтобы он заботился о шкуре градоправителя – пусть ее хоть на барабан натянут. Но…

Если класть людей, то и дело надо сделать! А если и людей положишь, и толку не будет…

– Готовьтесь к штурму. Я выезжаю в Ирольск, вернусь с подкреплением, тогда и разберемся.

Глава Комитета закивал.

В Ирольск!

В Звенигород!

В… да хоть куда!

Лишь бы подальше от его города! И чем дальше, тем лучше… ох, принесла нелегкая!

Русина, Ирольск

Яна шла по улице.

Оглядывалась, смотрела по сторонам во все глаза.

А чего стесняться? Если на то пошло, ей меньше года осталось! Чего церемониться? Кто о ней как подумает? Да подумайте, если делать нечего! А у нее дел – до ушей!

Как она тащила Нини до Ирольска…

Долбаная машина! Долбаные дороги! Долбаные освобожденцы. Долбаные…

Вот не было у нее другого эпитета. И крыла она всех матюгами по-черному! Их бы сюда! Одни проблемы бедным девушкам устраивают! Вот черт! И что ее дернуло Нини вытаскивать? Но ведь вытащила, и привезла с собой, и бросить права не имеет…

Сейчас девочка сидела в комнате, запертая на два замка снаружи – и на большой засов внутри. А Яна разгуливала по городу.

Все было странным.

Привычным – и одновременно новым.

Мостовая – где камни, где брус, где доски. Асфальта нет… Зато грязи – жуть!

Дома.

Дома все разные, все индивидуальные, все своеобразные, в неповторимом стиле «разваляй-малина», как это называл отец. Когда дом строится без согласования с соседями, без единого архитектурного плана… Потом администрация хоть и пытается все это привести в единый конгломерат, а все же соседство дворца с саманными домами и чуть ли не землянки с церковью дает своеобразный эффект.

Церкви, кстати, закрыты.

Забавно, неужели и здесь освобожденцы что-то не поделили с религией? Хотя чего удивляться? У человека есть три опоры – семья, вера и закон. И если их выбить…

Все!

Перед тобой глина, лепи что хочешь!

Человеку нечего терять, не за что бояться, ему и смерть-то не страшна! Все равно ничего нет!

Вот, считаем. Веру – гнать. Закон… закон – менять. Остается семья, с этим сложно что-то поделать. Но устроить концлагеря могут и здесь додуматься. И заложников брать, и террор устраивать. Это что хорошее человеку подсказывать надо. А на пакости все повадливы.

Люди…

Да, люди.

Красиво одетых вообще нет. И модных тоже. Ходят солдаты, ходят женщины сомнительного свойства – все с белыми цветами на груди, ходят нищие, торговцы, разносчики… но в целом город затаился. Он ждет той или иной развязки. Ему страшно…

Яна могла интерпретировать это именно так.

– Какая з…

Несколько грубостей не заставили ее даже повернуть голову. И не такого наслушалась, бывало. А вот шлепать ее по заду было не нужно. На такое рефлексы у девушки срабатывали мгновенно, и вне зависимости от мозга.

Яна перехватила наглую конечность – и ловко выломила нахалу пальцы.

– Ау-у-у-у-у! Пусти, сука!

Яна прищурилась.

Рядом с ней оседал в грязь парень лет двенадцати – пятнадцати, этакий вихрастый Петька. Только что Чапаева не хватает.

Рука вывернута, пальцы на излом – сломать парочку, так живо отучится тянуть руки куда не надо.

– Тебе что – шлюх мало?

– Пусти, с-сказал!

И еще кое-что добавил. Зря.

Яна повернула руку.

– Жду извинений.

– Ну…

– Руку тебе сломать?

– Я не хотел!