Сказки и истории (сборник) - Александр Шуйский (2021)

Девочка возвращается в лесной дом. В окнах темно, на крыльцо нанесло снегу. Она бросает одежду в сенях и вбегает в стылую горницу. Соломенная кукла пучком торчит из ее кулака.

«Это все из-за тебя, из-за тебя, из-за тебя!» – кричит девочка и бьет куклу головой о стол. Солома так и летит. Девочка хватает спички, чиркает о коробок сразу тремя, сует их в темную пасть печи. Береста вспыхивает мгновенно, за ней занимаются мелкие щепки, пламя с ревом поднимается над поленьями. Тогда девочка с размаху кидает куклу прямо в печь. И захлопывает дверцу.

Бросив куклу в огонь, девочка плачет. Она плачет и плачет, уткнувшись лицом в медвежью шкуру, плачет горько и громко. В маленьком доме на черных сваях можно плакать вволю, не стесняясь никого, не ожидая, что кто-то услышит и придет. Можно плакать во весь голос, пока не устанешь настолько, что кончатся слезы. А еще девочка знает: если заснешь в слезах, то увидишь во сне маму. Не каждый раз, но часто. И она засыпает, с мокрым и опухшим лицом.

Вот тогда куколка выбирается из печки, целая и невредимая. И начинает хлопотать по хозяйству – все-таки Сочельник на дворе. Дом преображается. Полы светятся воском, в намытые окна заглядывает луна, из печи тянет вкусным духом. Совсем под утро куколка ставит в угол елку, наряжает ее орехами в золотой фольге, яблоками в карамели, конфетами в цветных обертках, добытой в городе мишурой. Закончив все дела, куколка повязывает себя красной ленточкой и ложится под елку.

Скоро ее девочка проснется.

Истории

Заказ

– На такие вещи должен быть заказчик, – сказал Игорь.

– То есть мне ты дракона не нарисуешь, – прищурилась Рада. – Потому что даром, да?

– Ты не понимаешь. Дело вообще не в деньгах, хотя кто ж от них откажется. Но должна быть поставлена задача извне, так, как я бы ее себе никогда не поставил. Должен прийти заказчик и заставить меня прыгнуть выше собственной головы. Должно произойти что-то помимо меня и сюжета, понимаешь?

– А я, значит, тебе эту задачу поставить не могу?

– А ты можешь? Ты не ставишь задачу, ты говоришь: – «нарисуй мне дракона», – и я рисую, я умею рисовать, запросто. Ты не говоришь «нарисуй мне гнев» или, скажем, «нарисуй мне алчность», ты говоришь «нарисуй мне дракона».

Рада поджала губы.

– Да, я говорю «нарисуй мне дракона», потому что я хочу дракона. Я не хочу гнев, я не хочу алчность, я хочу дракона. А если тебе это неинтересно, так и скажи.

– Я нарисую, – примирительным тоном сказал Игорь. – Просто я не об этом совсем.

Рада перешагнула лужу и взялась за ручку тяжелой двери. Верхняя часть двери была стеклянной, в частом свинцовом переплете, и сквозь стекло и решетку просматривались книжные стеллажи. Над дверью красовалась вывеска «Шекспир и компания», а на самой двери – картонка с надписью «Книжный клуб по средам. Ждем всех желающих». Обе были по-английски.

– Ну что, точно не пойдешь? – спросила Рада, обернувшись на него. Она хмурилась и держала голову немного вперед, словно собиралась таранить лбом что-то очень неподатливое. Игорь вздохнул.

– А давай пойду, – сказал он. – Что уж, раз до самых дверей дошел.

Идти в клуб ему не хотелось по очень простой причине: Радка болтала по-английски вполне свободно, а вот он понимал одно слово из четырех, а сказать мог и того меньше. А это значит, что он забьется в угол дивана с чашкой чая и будет в лучшем случае глубокомысленно мычать в ответ на обращенные к нему реплики. Рада пыталась его утешить тем, что Диана, хозяйка книжной лавки и клуба по средам, пять лет прожила в Москве, и, если что, можно и по-русски, но на клубные чаепития у Дианы собиралась местная англоязычная диаспора, а это означало, что русский будет неуместен.

Но уж лучше я посижу в углу пару часов, решил он. Жалко, что блокнота не прихватил, можно было бы порисовать.