Эвакуация - Алексей Сидоров (2021)

– Но это же он забрал… – попробовал оправдываться я, да куда там?!

Пришлось извиняться перед «братом», который мне никогда таковым не был. Он-то для родителей родной, а я для них – всего лишь «приемыш».

Заставили встать на колени и просить Димку меня простить. Очень обидно! Меня душили слезы, а «братец» тихонько себе улыбался – он не хотел извинений, просто желал видеть, как я мучаюсь. Не знаю, может, Димка просто получал удовольствие от того, что кто-то выглядел более беспомощным, чем он сам.

Мне казалось, это очень несправедливо. Я же не виноват, что родился нормальным, а у Димки ДЦП!

Стоял на коленях до тех пор, пока не подошла Наталья Александровна:

– Ну все, Николай, хватит!

Она хоть и была добра со мной, но никогда не называла Колей или Коленькой. Всегда – Николай. Как и ее муж. Видимо, чтобы подчеркнуть дистанцию между нами – все же неродной сын.

В тот вечер, а это было вчера, я спас корабль, но наутро он исчез. Как раз тогда, когда нам надо ехать на природу – родители Димки решили прокатиться на пикник. Лес, озеро, палатка – вроде любой мальчишка должен радоваться будущей развлекухе, но меня, наоборот, душили слезы – корабль исчез, а Димка так и не сознался, что спер его.

– Потом найдется! – сказала Наталья Александровна, поэтому пришлось вытереть щеки от слез и лезть в машину.

Поехали.

Конечно, я знал, что потом ничего не найдется – Димка глупо улыбался все то время, пока мы собирались и одевались.

– Отдай! – шепнул я ему перед выходом. Тот лишь рассмеялся в ответ.

Потом уже, когда ехали за городом, мы снова поругались. Я сказал ему, чтобы отдал корабль, тот продолжал врать, что ничего не знает. Но глаза говорили о другом – хитрые такие, с блестинкой.

– Ну скажи, пожалуйста! – взмолился я.

Димка ответил коротко. Причем произнес все буквы отчетливо, хотя обычно «жевал носки»:

– Я его выбросил. Сломал и выкинул.

– Ты – что?! – Слезы сразу хлынули из глаз. – Что ты сделал?!

– Сломал, – спокойно повторил Димка.

Приемные родители на передних сиденьях признания не слышали, зато видели мою реакцию на него – я кинулся с кулаками на обидчика. В их глазах – на беззащитную жертву, родного сына, да еще и инвалида.

– Зачем ты его сломал? Зачем? – Я выкрутил руку Димки. Тот театрально заорал, даже пустил слезу, козел, хотя я-то знал, что на самом деле «братцу» не больно: сколько раз мы вязали друг друга, играя в войнушку, и ничего. Но он всегда орал, когда надо было вызвать жалость у родителей.

И тогда мне влетало…

Александр Андреевич остановил машину, а потом развернулся ко мне:

– Руки убрал! А теперь – проси прощения!!!

– Не буду! – вспыхнул я.

«Это же несправедливо, несправедливо, слышите?!» – стучало в висках.

– Быстро проси! – повторил отец Димки.

– Не буду. Он сломал, сломал мой корабль. Он! – захлебываясь слезами, протараторил я.

– Саша! – попыталась успокоить мужа Наталья Александровна, но тот уже отстегнул ремень безопасности и вышел из машины. Обошел автомобиль, открыл дверцу с моей стороны.

– На выход! – скомандовал он.

– Саша-а! Ну не надо, правда! – еще раз повторила жена, но Александр Андреевич не слушал. Глаза мужчины полны праведного гнева. Для него я был тем, кто жестоко избил сына, ни больше, ни меньше.

– Мы только поговорим. По-мужски. И все! – сказал Димкин отец жене, а потом вытащил меня за шкирку из машины.

Мы встали на трассе рядом с остановкой автобуса, которая смотрелась в лесу куда более пустынной и одинокой, чем если бы находилась в городе. Я сжался в комок, готовясь к худшему.

И худшее незамедлительно наступило.

– Больше. Не смей. Трогать. Димку! – отчеканил Александр Андреевич, тыча в меня желтым от папирос пальцем.

– Но он… – начал было я, голос дрожал, живот сводило, колени подкашивались.

– Ничего не хочу слышать! – рявкнул Димкин отец.