— Любовь — это очень сложно. Мы начнем с простого.

Граф опять пленил меня колдовским взглядом своих синих глаз, которые сейчас имели оттенок вечернего неба. Взгляд стал серьезным, улыбка стерлась с лица. Он словно требовал ответа на невысказанный вопрос. Лицо его приблизилось, и тут магию момента разрушил голос вернувшейся за нами Памелы:

— Папа, мэлл Имма, вы идете? Мире не терпится рассказать про двигайногов и баблушу.

Я отпрянула от графа, перевела взволнованный взгляд на Памелу.

— Идем. Конечно, идем. Поторопимся, граф. Ваша младшая дочь не любит ждать.

Глава 38

ФАНТАЗЕРКА ПЭМ

Я немного посидела с девочками и оставила их наедине с отцом, пообещав зайти на ночь. Граф слишком волновал меня, а он, похоже, был готов к активным действиям. Нет уж, пусть уезжает без того, чтобы разбить мое бедное сердечко и лишить сна.

Перед уходом я лишь спросила графа, можно ли нам провести завтра день до обеда на воздухе в саду. Элли очень обрадовалась и стала упрашивать папу, тот сказал, что с утра спросит у лекаря, и если тот разрешит, то он сам перенесет дочь в сад.

Поэтому вечером, когда граф уже покинул комнату, Элли быстро заснула, осчастливленная такой перспективой. И я пошла укладывать Памелу. Та уже ждала меня, чтобы я рассказала ей ту же сказку, про соколицу, так она ей понравилась. И где я забывалась или путалась, Памела помогала мне, подсказывая.

По дороге к кровати я споткнулась и чуть не запуталась в голубой ленте, выглядывающей из-под кровати.

— Памела, ты не расскажешь мне, почему ножки твоей кровати обвязаны желтыми и голубыми ленточками? — спросила я, не особо надеясь на успех.

Но довольная сегодняшней сказкой девочка милостиво ответила:

— Когда я долго не засыпаю, я лежу и фантазирую о разных мирах из прочитанных сказок. И чтобы побывать во сне в мире, который я хочу посетить, я использую ленты. С помощью голубой я туда улетаю. С помощью желтой я возвращаюсь.

Ого! Вот это фантазия у крошки. Памела не перестает меня удивлять. Девочка напичкана сюрпризами, как кекс изюмом.

— Здорово! — только и нашлась я, что сказать. — Я б такое никогда не придумала. Ты настоящая фантазерка.

Памеле очень понравилось, как я ее назвала. Она довольно заулыбалась и в этот раз уснула раньше обычного даже без моей помощи.

Я убрала упавшие на лоб пряди. Посмотрела на безмятежную мордашку девочки во сне. Что у нее, что у младшей сестры во сне личики удивительным образом приобретали невинный безмятежный вид тех кукольных девочек, что рисуют на открытках. И как же изменялись они, приобретая угрюмое и упрямое выражение, когда девочки просыпались.

Если Элли меня забавляла и рождала умиление и растроганность как маленький боевой птенчик, то Памела вызывала щемящее чувство нежности и хрупкости. Ее хотелось защищать и дарить ей нежность и заботу, которых девочке явно не хватало. Ей важны были тихие разговоры по душам, мерное обсуждение трепетных девичьих секретов. Все ее состояние вызывало ощущение хрупкости, когда одно нечаянное слово или действие могло разбить гармонию ее души на мелкие осколки.

Хотя при всем том, как показало время, Памела готова была поддержать любые шалости. И если младшая сестренка была вся как на ладони, то от Пэм можно было ожидать камня из-за спины, подножку и хитрые манипулирования сестрой, чтобы остаться в стороне при наказании.

К счастью, лекарь разрешил нам провести время до обеда на свежем воздухе, и с утра мы с Элли устроились в саду. Мы рассматривали облака, фантазируя, на что или кого они похожи, как в поле зрения появился граф.

— Имма, вас у черного входа поджидает посетитель. Идите, я пока посижу с Элли.

Я удивленно воззрилась на графа.

— Кто?

— Дилетта. Так передала Ливия.

— ?..

Видя мое недоумение, граф пояснил: