– Понимаю, что это, наверное, неудобно… Но это то самое, о чем я говорила тебе вчера. Мне очень страшно, что ты уйдешь и исчезнешь. Нет, ты-то не исчезнешь, ты здесь твердо. А вот я – нет. Я боюсь, что я исчезну. Если ты уйдешь. Ты – единственный человек, который знает обо мне и держит меня. Как будто за руку. И поэтому я не растворяюсь.

– Но ведь вчера я уже уходил, и ты…. – начал было я, хотя уже все понял.

– Мне было очень плохо вчера, пока тебя не было, – быстро сказала она.

Мы вышли из дома вдвоем, и я снова подумал, что со стороны мы похожи на обычную пару. НТ была в джинсах и курточке, которые я нашел ей в шкафу: верхней одежды, которую она считала бы своей, в квартире не было. Невольно я тоже выбрал именно те вещи, которые Тася одевала реже всего. Из уважения к памяти Таси, наверное. НТ радостно прижимала рукой к груди коробку со смартфонами. Хотела мне помочь, хотя в моем рюкзаке места было предостаточно. Второй рукой она, постеснявшись повиснуть у меня на локте, взялась за рукав моей куртки. Так, вцепившись в него, и спускалась по лестнице. Перед выходом она еще раз сказала, что очень боится покинуть квартиру, что это единственная точка во Вселенной, которая приняла ее в себя, и т.д. Но когда мы прошли первый лестничный марш, она заметно успокоилась. А внизу улыбнулась.

– Знаешь, это оказалось не так страшно.

– Может, возьмешь меня под руку? Так удобнее.

– Тебя это не затруднит? Тогда возьму.

Она несла коробку, как будто в ней был хрусталь, боясь лишний раз пошевелить рукой (хотя я и объяснил, что после моего вмешательства смартфоны стали гораздо прочней, чем были у производителя). А я поглядывал вокруг – нет ли Николая? Но никого похожего не заметил.

В метро НТ теснее прижалась ко мне. Похоже, после выхода из квартиры ее точкой стабильности во Вселенной стал я. Она молчала, лишь пару раз взглянула мне в лицо, словно проверяя – я ли это? По-прежнему ли здесь? Помню ли о ней? Я улыбался в ответ, и она успокоенно опускала глаза. Видимо, если бы я хоть на миг о ней забыл, она бы растворилась. И я усилено помнил, помнил, помнил.

В конторе я хотел было оставить ее у входа, но понял, что это невозможно. Глаза умоляюще смотрели на меня, пальцы напряглись. Я положил на них свою ладонь.

– Ладно, хорошо. Пойдем.

Мы прошли мимо столов моих коллег до окна, где помещался наш начальник, он же хозяин. Он еще не успел поднять от удивления брови, как я вытянул вперед коробку:

– Готово. Как вы и говорили, заводской брак. Ввиду приобретенного за вечер опыта готов взять еще несколько таких же экземпляров. – И, выпалив все одним духом, добавил: – На дом.

Брови так и не дошли до наивысшей точки подъема и поползли вниз. Отремонтированные смартфоны оказались интересней какой-то пресной особы, которая дополняла мою фигуру справа. НТ, ты можешь не беспокоиться – тебя все-таки немного замечают. Но не придают значения. Что, может, и неплохо.

– А что, собственно, случилось? – спросил шеф уже равнодушно. Я надеялся, что возможность всучить мне работу, которая оплачивалась ниже всего и потому большим спросом у сотрудников не пользовалась, окажется важней удовольствия видеть меня на работе весь день.

– Не хочу оставлять подругу одну, – мне не хотелось придавать своему голосу шаловливого оттенка, но так получилось. Рот шефа дернулся в улыбке.

– Понимаю. Ладно, давай проверим, что у тебя получилось … и посмотрим, что у нас еще такого есть.

Через час мы вернулись домой с той же коробкой, где лежало еще несколько заказов.