Незваный гость - Татьяна Коростышевская (2021)

Я снова посмотрела на циферблат. Эльдар Давидович уже рассыпал в вагоне-ресторане вечернюю порцию «букашечек» попутчицам и почивает под колесный перестук. Прибудет в Крыжовень он вечером на третий день. Запоздали мои гневные отповеди. Ну и ладно, и пожалуйста. А эксгумацию запретили, потому что знают, что я покойников боюсь? Какое гадкое мужское высокомерие! А еще коллеги!

Настроение мое настолько испортилось, что от бани я отказалась и даже легла спать, то есть притворилась спящей глубоким сном, лежала с закрытыми глазами и злилась. В гостиной до самого рассвета чаевничали, дружески беседовали, отправив мальчишек в горницу Дуняши. Провидица Зара гадала всем на картах, Волков травил байки из заграничной жизни, а когда до меня донесся гитарный перебор, я накрыла голову подушкой. Наверное, от духоты меня наконец и сморило.

Проснулась поздно, почти в полдень, с гудящей как с похмелья головой и пересохшими губами. Зеркало отразило мое иссиня-бледное лицо, покрасневшие глаза и, будто мало всего этого, парочку веснушек чуть ниже переносицы. Ну правильно, весна, к концу березня у меня этого добра на лице изрядно появится.

Отставить, Попович. Внешность тебя интересовать нисколько не должна. Главное — дело. К приезду Эльдара у тебя это дело закрыто быть должно. Собирайся, умывайся и приступай к работе. Мишкина должна быть немедленно арестована. Грегори говорил — утром? Вдруг он уже запер бордель-мадам, тебя не дожидаючись? А вдруг и эксгумацию провел?

По дороге на двор я отметила пустую прибранную гостиную, чистоту на кухне и отсутствие в прихожей как пальто Волкова, так и тулупа его подчиненного.

Утренняя рутина показалась мне нынче еще отвратительнее, чем обычно.

— Ушли все, — сообщила Дуняша, сгребающая с дорожек снег деревянной лопатой. — Служивый из приказа за его высокоблагородием явился, Федор Федорович начальство повез. А пацаны, как про смерть директрисы услыхали, сразу в приют побежали. А барыня почивает, а…

— Смерть?

— Ну да. Захария Митрофановна еще вчера нам труп нагадала.

— Директрисы?

— Ну да. Говорит, еще два покойника предстоит. — Лопата размеренно шаркала.

— Кто говорит?

— Да барыня! Расклад…

— Евдокия! — отобрала я лопату. — Кто умер? Почему? Когда?

— Чиновная дама Чикова. — Дунька опустила руки, отчего казалось, что она стоит по стойке смирно. — Зарезана в своем доме. Кем, не ведаю, о том приказной не говорил. А когда, так нынче под утро. Слуги ее нашли, в приказ прибежали, а дежурный немедленно за Григорием Ильичом явился, потому как пристав оставил адрес, где его разыскивать, у невесты, стало быть.

Вихрем бросилась я в спальню, умылась, заколола волосы, надела мундир, сунула в кармашек очки.

— Экая вы, барышня, — умилилась Дуняша, — надворная советница.

Посмотревшись в зеркало, я увидала привычную Гелю Попович, без следа ночных слез, зато с горящими азартом глазами.

— Откушаете перед выходом?

— Некогда, в городе перекушу.

Разглядев петлички под распахнутой шубой, постовой отдал мне честь. Волков привстал, когда я без стука вошла в его кабинет.

— Ваше высокоблагородие, — улыбнулся он, — какой неожиданный визит.

Был он тоже в мундире, пуговицы блестели, воротничок крахмально топорщился.

— От высокоблагородия слышу, — огрызнулась я. — Почему не разбудил?

Грегори снял с меня шубу.

— Ты так сладко спала.

— Григорий Ильич! — Вывернувшись из неуместных объятий, я топнула ногой.

— Ну хорошо. — Он вздохнул и пристроил шубу на вешалке. — Прости, не подумал. Усаживайся, я все расскажу.

Елену Николаевну Чикову обнаружила горничная, когда явилась в хозяйскую спальню раздвигать шторы. Было восемь утра. Горничная закричала, на крик прибежали лакеи, один из них немедленно отправился в приказ. Григорий Ильич был на Гильдейской улице в доме Чиковых без четверти девять.