Незваный гость - Татьяна Коростышевская (2021)

Ночное безмолвие разорвал звук револьверного выстрела, за ним последовали еще четыре. Грегори сорвался с сиденья, приземлился у калитки, перемахнул через нее и скрылся за стеною дома. Я побежала к парадному крыльцу. Выбить дверь не получилось, не в атласных бальных туфельках. Крикнула вознице:

— Мужик, подсоби!

Служивый высадил ее боком, наши работнички тоже не лаптем щи…

— Мишка!

Он стоял в гостиной у стола, из револьверного дула вился дымок, сам в моем чиновничьем мундире.

— Геля! — Оружие упало на ковер. — Геля-а…

Обняв рыдающего мальчишку, я гладила его по волосам.

— Ну-ну, успокойся, болезный… Первый раз в человека всегда страшно.

— В ноги целил, — всхлипнул Мишка.

— Не попал, — решила я, заметив две нетопырьи половинки, на ниточках свисающие над головой, и изрядную дырищу в потолке. — Это тебя отдачей подбросило, ты впредь не в ноги цель, а под ноги, как раз в корпус куда-нибудь угодишь.

Возница прошел на кухню, звякнул посудой, вернулся с жестяной кружкой, полной воды, сунул Мишке.

— Пей.

Зубы страдальца отбили дробь по жестяному краю, неявный еще кадык спазматично дернулся.

Приказной зажег обе настенные лампы, присвистнул.

— Однако!

— Молодец, Ржавый, — похвалила я с преувеличенной радостью, — подстрелил-таки разбойника.

Кровь блестела на полу лужицей, от нее капельками шла кровавая дорожка, а дверь пятнали веерные брызги. Плечо, либо предплечье правое, тело развернуло на полшага, а это вот я каблуками в лужу наступила. Значит, Мишка стрелял оттуда, от кресла?

Я обернулась к вошедшему с черного хода Волкову.

— Погоня завершилась сокрушительным фиаско, дворами злодей ушел, — сообщил пристав, изучая наряд «горничной», потом посмотрел на пол, — на снегу тоже кровь.

И воцарилась пауза. Возница стоял почтительно у порога, мальчишка всхлипывал, я лихорадочно соображала, как опишу сегодняшние события в официальном протоколе. Григорий Ильич поднял мой револьвер, щелкнул проверочно затвором, Мишка уронил посуду на ковер.

— Позвольте отрекомендоваться, господа, — проговорила я веско. — Надворный советник Евангелина Романовна Попович, сыскарь чародейского приказа Мокошь-града. — И добавила другим тоном: — Миха, ступай переодеться да постарайся мундир мой аккуратно сложить. А вы, господа, располагайтесь. Зовут тебя как, служивый?

— Федором, вашбродь, — принял он мою шубу. — Дозвольте поинтересоваться, в столицах, что ли, баб в полицию нанимают?

Пожав плечами, я присела в кресло у стола, кивнула Волкову.

— Григорий Ильич, прошу простить мне этот вынужденный маскарад. Как вы уже, наверное, догадались, горничная моя тоже под личиной.

Мишка как раз вернулся в гостиную в моем шлафроке.

— Михаил Степанов, вольнонаемный.

Волков рассеянно посмотрел по сторонам, положил револьвер на стол.

— Чайку? — предложил Мишка.

— Не откажусь. — Григорий Ильич стряхнул с другого кресла штукатурку и сел. — Но сначала расскажи, что приключилось.

— Хозяйничал я, Евангелиночку Романовну с бала дожидаючись, притомился да туточки задремал.

— В мундире ее и с револьвером?

— Ну да, — покраснел Мишка. — Воображал себе всякое. Ну, соплю себе, сны уже смотрю про сыскные мероприятия, тут холодком подуло, я пробудился натурально и свет пригасил.

— Молодец, — поддержала я своего вольнонаемного. — Татей сколько было?

— Один был, с черного хода вломился да дверь, заметь, ключом отпер, даже без шума. Я затаился, за подлокотьем кресла меня от порога заметно не было. Он дом обошел, спальню за спальней. Бесшумно ступал, что на лапах кошачьих. Ну, думаю, пронесло, уйдет несолоно хлебавши. Но он в гостиную вернулся. Стоит, носом тянет, принюхивается. Рожи не видать, личина на ней черная, чулок или что-то вроде. Я дышать даже перестал. А он говорит: «Не прячься, милая». И ножик поднимает.