Ковен заблудших ведьм - Анастасия Гор (2021)

Семейные узы

Это был очень одинокий день.

Дом опустел за считаные часы: Зои, обняв напоследок каждого, загрузила вещи в машину Сэма и помчалась с ним к вокзалу, опаздывая на экспресс, идущий прямиком до аэропорта Нью-Йорка. Утром ее ждал рейс на Новый Орлеан. Рафаэль и не догадывался, что следующим утром покой ковена будет нарушен и на порог заявится та, что захочет отнять его «самый лакомый кусок». Перед выездом Сэм захватил с собой несколько упакованных ланчбоксов – ему предстояло пробыть в Берлингтоне до конца недели, чтобы решить вопрос с арендой квартиры, в которой он больше не нуждался. Исаак уехал тоже: в местной старшей школе катастрофически не хватало учителей, а «сидеть на шее у родной дочери», как он выразился, было унизительно. Раньше мой ковен и так можно было пересчитать по пальцам, а теперь для этого и вовсе хватало одной руки.

Аврора исчезла, не попрощавшись, что, впрочем, было только к лучшему. Правда, не для Тюльпаны: она еще долго стояла у камина, стиснув зубы, а затем схватила из глобуса недопитую настойку и заперлась с ней в спальне на весь день. Мне оставалось только гадать, почему каждая встреча с матерью была так болезненна для нее и равносильна вновь пережитой утрате. Тюльпана отказывалась говорить об этом, но давнее горе, породившее ее ненависть, тянулось за ними обеими почти осязаемым шлейфом.

Теперь же Тюльпана возилась с Диего и Морган в оранжерее, обучая их стихии земли, как ни в чем не бывало. Я в это время бдела возле окна в ожидании чего-то. Поглядывая на ограненный сталактит в медной проволоке, мигающий васильковым светом, я спрятала его в карман джинсового платья. Все эти дни кристалл молчал, не подавая признаков жизни, за исключением монотонной пульсации. Вспышка – затемнение, вспышка – затемнение… Зернистое свечение отлично заменяло ночник, если положить кристалл рядом с подушкой. Аврора так и не соизволила объяснить, что именно должно произойти в тот миг, когда Ферн захочет со мной связаться, и мне приходилось вариться в своем любопытстве. Зато теперь со мной были они.

Я огладила идеальные жемчужины, на которые никак не могла налюбоваться. В них по-прежнему текла магия, которую собирала Ферн из новоодаренных ведьм и которую Вестники отняли у Авроры против ее воли. Малейшее прикосновение к жемчугу пронзало тело электрической спицей, напоминая об этом. У меня не было никаких прав на эти силы… Но лишь я могла распорядиться ими правильно и защитить от тех, кто пустил бы их в расход ради своей корысти, не церемонясь. Оставалось лишь придумать, как нарушить свое обещание, не отдавать их Ферн и при этом выжить.

Я улыбнулась со странной уверенностью, что все будет в порядке, и принялась мять сахарный тростник в ступке, поставив чайник на огонь.

Вскоре по заброшенной кухне растекся лимонно-травяной запах. Мятный чай отлично латал что бы то ни было – павший боевой дух, разбитое сердце, истертый разум. Лучшее лекарство от всех невзгод – и прекрасный способ скрасить свое удручающее бездействие. Я поставила на подоконник фарфоровую чашку и, привстав на носочки, открыла форточку. Оттуда открывался вид на самый уютный уголок сада – оранжерею под стеклянной крышей, – где копошились три фигуры: маленькая и юркая, как мышонок, высокая с оформленными изгибами и долговязая, размашистая, как прочное грушевое древко. Не успела я разглядеть, чем они там занимаются, как на меня обрушился поток ругательств и собачий лай.

– Стоять!

Коул влетел на кухню, сшибая стулья. А ведь я только прибралась утром! В отсутствие Сэма я оказалась единственной, кто умеет держать в руках поварешку, а потому торчала на кухне сутками напролет. И мне это нравилось: потрескивание печи, запотевшие окна-сетки, запах шоколада и убаюкивающее тарахтение Штруделя, выпрашивающего куриный паштет. Только здесь я могла выбросить из головы мысли о Ферн и гнетущее ожидание вестей от нее… Однако ворвавшийся вместе с Коулом запашок гнили быстро испортил мою бытовую романтику.