Ковен заблудших ведьм - Анастасия Гор (2021)

XI

Призраки и песни

Первый месяц обучения я не забуду никогда, потому что каждый день ловила себя на мысли, что хочу вернуться в ту чертову пустыню-иллюзию и остаться там навсегда.

Мы решили двигаться от простого к сложному, а потому начали с некромантии. Парадоксально, но мастерицей в ней оказалась именно Ворожея. Она – женственная, добрая и буквально источающая праведный свет – управлялась с покойниками так же виртуозно, как с курением трубки, которую смаковала в перерывах между нашими уроками. Оказывается, за деревней Завтра, если спуститься в каменный грот, располагалось кладбище. Старые, покосившиеся надгробия торчали из земли, как зубы уснувшей пумы. Большинство из них представляли собой деревянные доски и каменные валуны, на которых ножом были вырезаны трикветры и имена. Никаких дат – к течению времени в ковене и впрямь относились пренебрежительно. Именно поэтому было так сложно отследить, сколько дней ушло, чтобы сделать из меня маломальского медиума. Удивительно, как Ворожее хватало на это терпения – повторять одно и то же вновь и вновь, перебирать разные методы концентрации, ритуалы, атрибуты, дурманы, зелья…

Иногда мы сидели под соснами на краю кладбища, поедая в обед ломтики хлеба, поджаренные на костре. Прикрыв глаза, Ворожея дымила своей трубкой, отдыхая после болтовни с недавно почившим пастухом, которого она вызвала во время занятия для наглядности. В воздухе пахло ее особым травяным сбором, после которого гранатовые глаза становились рубиновыми, а спирали на щеках и теле начинали сиять. Периодически она передавала трубку мне, но меня едва хватало на две затяжки: янтарный дым клубился во рту и легких, приторно-сладкий, как сахарная вата. Я тут же начинала кряхтеть и кашлять, а Ворожея снисходительно забирала трубку, посмеиваясь.

– Расскажи мне о ней, – попросила она однажды, пока я догрызала картофельные клецки, приготовленные Коулом накануне, а оттого хрустящие на зубах яичной скорлупой.

– О ком?

– О своей атташе, из-за которой ты боишься мертвых. О Рашель.

Я так и замерла с куском еды во рту. Ворожея забила трубку свежей порцией табака и снова закурила, подпалив его собственным дыханием.

– Наверное, ты заметила, что у нас в деревне нет ни одного атташе. Знаешь почему? – Это был риторический вопрос, а потому Ворожея договорила раньше, чем я успела придумать что-нибудь внятное. – Потому что терять их больно, а нашему ковену и так пришлось пережить слишком много боли. Потеря атташе оставляет след не только на коже, но и в душе. Боль пройдет с тобой через все годы и уйдет лишь тогда, когда из этого мира уйдешь ты.

– Какое это отношение имеет к дару некромантии? – нахмурилась я, откладывая клецки и вытирая салфеткой рот.

– Расскажи мне и сама поймешь. Какой была Рашель?

Я замялась, не зная, что ответить. Точнее, не желая ничего отвечать в принципе. Даже с Коулом я избегала этой темы, как огня, не говоря уже о том, чтобы дискутировать об этом вот так за обедом.

– Смелой, – через силу выдавила я, опустив глаза на плетеную корзинку, в которой лежали свежие фрукты и пара кусков пирога. Верховная Шайя оказалась не только мудрой ведьмой, не знающей себе равных в Сотворении, но и прекрасным кулинаром.

Золотой дым змейкой устремился наружу из приоткрытых губ Ворожеи, клубясь над нашими головами. Ее восточная поза со скрещенными ногами напоминала мне о Зои, от которой давно не было вестей. Сережек в ушах прибавилось, как и медных бусин в толстых дредах. Ворожея неотрывно смотрела вдаль, будто горные хребты были живыми и разговаривали с ней, подсказывая, как открыть некромантии мое сердце.

– Еще, – попросила она, затушив трубку. – Как Рашель умерла?