Замуж по подписке - Ольга Пашнина (2021)

Картинка – загляденье. На заднем плане большегрудая девица с выражением крайнего ужаса на лице, а на первом – распахнувший серый плащ мужик, стоящий к читателю спиной. Оставалось только гадать, что такого страшного увидела это порно-пародия на Настеньку под плащом эксгибициониста, куда дели бесстрашного Андрюшу и какие проблемы в личной жизни у художника, из всех сцен в книге выбравшего именно эту.

Меня закопают! И совершенно точно не будут это читать. Между провокацией и пошлостью вовсе не тонкая грань, как считают некоторые, а настоящая пропасть! В нее мы и летели всем редакторским коллективом. Вместе с продажами и роялти.

Слава всем богам, в этом мире нет блогеров! Иначе меня уже обсуждали бы в каждом «Инстаграме». Хотя здешние обзорщики куда суровее наших книголюбов, они и на столбе прокомментируют.

Еще пару часов назад мне казалось, что успех вот он, близок, но сейчас я была в шаге от истерики. А ведь редактор на первый взгляд показался адекватным человеком. Кто же знал, что у него такой «изысканный» вкус?

Марта почти рыдала и обижалась на Эрика, который искренне не понимал, почему ему не может одновременно нравиться женщина-грудь на моей обложке и Марта. Адриан задумчиво молчал, а я чувствовала, как меня накрывает паника. Хуже всего то, что пол-аванса я уже проела, то есть отыграть все назад не получится. Но и позволить, чтобы люди увидели такую обложку на выпуске с моим текстом, тоже нельзя.

– Кто знает, где можно быстро найти красивую картинку? – провыла я. – Я не вынесу, если мои читатели вынуждены будут покупать вот это. – Дайте хоть что-то! Абстракцию, пейзаж, красивую надпись…

– Могу предложить семейный портрет или «Ромашковое поле в полдень». Кстати, Марго, твоего портрета нет в галерее. Художник заказан на следующий месяц, – флегматично отозвался Адриан, которого все происходящее, кажется, забавляло.

А вот меня не очень.

– Ты серьезно? – спросила я таким убийственным тоном, что муж моего тела, кажется, даже смутился.

– Портрет все равно нужен, а «ромашки» рисовал великий Ловичелли, и они однозначно лучше, чем твои сис… – начал он, но стушевался и даже закашлялся, поняв, как двусмысленно звучит фраза.

– Мои сис… – передразнила я, – всегда со мной. А это, – я потрясла уже изрядно помятым листком, – сублимация художника и редактора. Для романтического жанра должна рисовать девочка, и точка!

– О! – Эрик наконец сбежал от Марты на противоположный край стола, там опустошил бокал вина и решил порадовать нас идеей. – У меня осталось много маминых работ. Она любила рисовать. Правда, лет в тридцать она слегка тронулась умом, поэтому рисовала свои сны и видения. Но вообще была неплохой художницей. И очень рассеянной родительницей. Я сохранил ее работы. Можем поискать в кладовке. Вдруг подойдет?

– Сомневаюсь, – вздохнула я. – Но выбора нет. Художника, который успеет быстро нарисовать что-то вменяемое, мы точно сейчас не отыщем. У нас осталось три часа на все про все.

Еда, вино, радость от публикации – все оказалось забыто, когда Эрик притащил с чердака три большие папки, забитые рисунками. Чего тут только не было! Пейзажи, портреты, абстракции, написанные красками. Зарисовки, выполненные в графической технике. Мать Эрика и правда была талантлива. Я бы с удовольствием потратила вечер, в неспешном темпе рассматривая ее рисунки.

Некоторые сцены, сюжеты и антураж были действительно очень необычными. Красное небо, несколько лун над мрачным темным водопадом, гроза над старым замком и крылатые люди среди туч, диковинные цветы, единороги, феи с ажурными крыльями.

– Это ваш мир? – шепотом спросила я у Марты.

Она все еще дулась за признание выдающихся заслуг нарисованной Настюши, поэтому Эрик благоразумно держался подальше и нас не слышал.

– Нет. Я никогда такого не видела.

Даже Адриан, казалось, весь обратился во внимание.