Циклоп - Клайв Касслер (1986)

Корпус и надстройка корабля были покрыты морскими организмами всех мыслимых видов — губки, ракушки, разноцветные анемоны, пушистые морские папоротники и длинные водоросли грациозно раскачивались в потоках воды, словно руки танцоров. Удивительно, но корабль был почти не поврежден, если не брать во внимание искривленный нос и три сломанных подъемных крана для погрузки руды.

Вскоре они нашли Джордино, деловито счищавшего наросты на корпусе под перилами кормы. Когда они приблизились, он повернулся и показал результат своей работы. На корпусе выпуклыми буквами было написано имя корабля — «Циклоп».

Питт посмотрел на оранжевые водолазные часы «Докс». Казалось, что со времени падения дирижабля пролетела уже целая вечность, хотя на самом деле они выбрались из гондолы всего девять минут назад. Необходимо было следить за временем, чтобы успеть пополнить запасы кислорода. Им еще предстояло обыскать затонувшее судно, и в запасных баллонах пока что было достаточно воздуха для декомпрессии. Но все же запасов было маловато.

Он проверил манометр Джесси, после чего перевел взгляд на ее глаза. Они были чистыми и яркими. Она медленно дышала в ровном ритме. Дама вскинула вверх большой палец и кокетливо подмигнула. В это мгновение она забыла о том, что совсем недавно им удалось вырваться из объятий смерти в «Проспертире».

Питт подмигнул в ответ. «Кажется, ей это нравится», — подумал он про себя.

Четверо водолазов обшарили корму и начали пробираться дальше к носовой части корабля, жестами подавая друг другу сигналы. Двери кормовой рубки сгнили, а палубу из тикового дерева проели черви. К чему ни прикоснешься, все было покрыто грязным ковром ила.

Гюйсшток[9] был совершенно голым, видимо, висевший на нем флаг Соединенных Штатов уже давно сгнил. Две кормовые пушки уставились пустыми жерлами назад, немые и заброшенные. Словно часовые, над обломками вентиляторных труб, швартовых кнехтов[10] и перил возвышались два близнеца–дымохода, а с заржавевших лебедок до сих пор свисали прогнившие мотки проволоки и кабелей. Каждый уголок развалин служил домом для колючих морских ежей, крабов и других морских обитателей.

Изучив фотографии «Циклопа», Дирк знал, что обыск кормовой части судна — пустая трата времени. Дымовые трубы располагались как раз над машинным отделением и каютами экипажа. Если статуя Ла Дорады была здесь, то, скорее всего, ее разместили в общем грузовом отсеке под мостиком и баком. Питт жестом показал остальным, чтобы продолжали поиски, двигаясь к носовой части.

Они медленно и осторожно проплыли по переходному мостику, простиравшемуся над искореженными люками для загрузки угля, обогнули огромные грейферные ковши и пробрались под проржавевшими деррик–кранами, которые тянулись вверх, к преломленным солнечным лучам. Несложно было понять, что «Циклоп» погиб быстро и мучительно. Гниющие остатки шлюпок навсегда приросли к шлюпбалкам, а надстройка выглядела так, будто ее смяли ударом гигантского кулака.

В сине–зеленой тьме медленно вырисовывался необычный прямоугольный силуэт мостика. Две опоры с правой стороны были выгнуты, но наклон корпуса налево компенсировал этот угол. Странная картина — в отличие от остальной части корабля, мостик стоял почти строго горизонтально.

Темнота за дверью рулевой рубки на другой стороне корабля выглядела зловеще. Питт включил водолазный фонарик и медленно заплыл внутрь, стараясь не слишком резко двигать ластами, чтобы не потревожить ил на палубе. Тусклый свет просочился сквозь покрытые слизью иллюминаторы на носовой переборке. Мужчина смахнул грязь со стекла корабельных часов. Потускневшие стрелки застыли на 12.21. Он также обратил внимание на большую вертикальную подставку для компаса. Внутрь прибора все еще не пробралась вода, и стрелка свободно плавала в керосине, указывая точно на магнитный север. Питт отметил, что курс корабля был триста сорок градусов.