Этот безумный мир - Виктория Летто (2017)

— Мы тут мимо пробегали, решили заглянуть к тебе, — сообщила Ксения и я почувствовала укол ревности. Значит, мимо пробегали? И куда, интересно, торопились? То есть, я для Ксюши теперь «мимоходом». — Как всегда дома сидишь?

— Почему же? — несколько задиристо возразила я. — На прошлой неделе ездила в Смолкино.

— Что ты там делала? — удивилась Ксюша.

— Историю одну записала.

— Никак не успокоишься?

— Иван Павлович потребовал свежий материал для альманаха.

Ксюша недоверчиво покосилась.

— Ты хоть помнишь, что я печатаюсь в «Губернских байках»?

— Помню, — буркнула Ксения. — И читаю, между прочим, весь бред, которым ты потчуешь местных читателей.

— Бред? Да если бы ты только знала…

Я осеклась. Ещё не хватало, чтобы Ксюша забила тревогу, услышав мои откровения.

— А еда у тебя в холодильнике есть?

Мне повезло, что Ксюша пропустила мимо ушей, попытку навязать ей мою точку зрения на «бред», как она выразилась. Ксюша по-хозяйски прошла на кухню и заглянула в холодильник: продуктов у меня всегда предостаточно.

— Ну, слава богу, с продуктами порядок. — Успокоилась и тут же переключилась на мою личность. — Посмотри, в кого ты превратилась? — Она положила руки на мои плечи и насильно подвела меня к зеркалу. — Смотреть страшно.

— Так не смотри, — покосившись на молчаливую до сих пор Алёнку, с обидой ответила я подруге. Но выводы сделала. А ведь она права. Тёмные круги под глазами, бледная кожа, взгляд какой-то тусклый. Засиделась я дома. Мне бы скорей на работу устроиться — к людям поближе. Стихийный заработок удовлетворяет материальную сторону, но морально я истощена. Как говорила бабушка, человек не должен открываться от социума, иначе зачерствеет, как отломленная краюха хлеба.

А вот Ксюша, как всегда в форме, что называется. Она яркая девушка, высокая, стройная с копной рыжих волос и выразительным взглядом миндалевидных карих глаз. А я… глаза серые и только перед грозой они темнеют. Ростом я тоже не вышла, хоть и не маленькая, но рядом с Ксюшей я гномик. Многие считают, что я слишком худая, но я так не считаю, скорее хрупкая, но не худышка. Во мне пятьдесят семь килограммов при росте метр шестьдесят пять.

— Ты что не рада нам? — возмутилась Ксения, выдернув меня из мыслей. Мы так и стоим перед зеркалом — я, а за мной Ксюша возвышается, словно Эйфелева башня.

— Ксюша, я очень рада, — успокоила я подругу. — Я реально скучала. Просто у меня работы много накопилось.

— Если бы я тебя не знала так хорошо, подумала бы, что ты безнадёжно влюбилась.

— Ксения, — одёрнула я её.

Мы не одни и мне не хочется обсуждать мою личную жизнь в присутствии Алёнки. Мне не нравится эта девушка. Она не одна, живёт с мужчиной лет сорока, зовут его Олег, и он забавный, но я не уверена, что Алёнка любит его. Пару раз Ксюша приглашала Алёнку с Олегом на вечеринки по случаю, и я насмотрелась на эту пару — Олег хвастается молодостью своей спутницы, а Алёнка его деньгами.

— Не пойму, что с тобой не так? — стала тормошить меня Ксения.

— После болезни ещё не оклемалась, — ответила я, потому что делиться своими секретами при посторонних я не намерена.

Эта Алёнка выводит меня из себя. Сидит в кресле и наблюдает за нами «хлопая ресницами». Они у неё длинные и густо накрашенные синей тушью. Волосы аккуратно собраны в «гульку» на макушке. Кожа лица без единого изъяна — симпатичная девушка, но холодная. Не всякий мужчина накинется на такое «ледяное» счастье, только если постарше, как Олег.

Девочки остались у меня с ночёвкой. Не то, чтобы я получила удовольствие от общения с ними, просто один вечер провела «без мыслей», отдохнула от многочисленных вопросов, которыми забита моя голова в последнее время. Но между разговорами мне пришла в голову одна мысль — о хранителях. Что если Даниил и есть мой хранитель, а все эти разговоры о Мирне не более чем прикрытие.