Только (не)любовь - Агата Чернышова (2020)

Вначале так и хотелось юркнуть на заднее сиденье, но я себя одёрнула: глупо чуждаться того, кого вскоре назову мужем. Пусть и только перед лицом закона!

— Им невыгодно. Доказательств фиктивности брака нет, в постель к нам никто со свечкой не явится. А раз нет доказательств, то болтать не станут. Разве что шепотом.

Ярослав говорил жёстко, с удовольствием осознавая собственную силу, пусть для меня и весьма иллюзорную, но она невольно вызывала уважение в собеседнике. Наверное, в семье знали, что он из тех, кого злить не рекомендуется.

Машину мой жених вёл спокойно, плавно, уверенно, с ним было не страшно ехать. Я это отметила ещё тогда, в первый раз, когда мы торопились к Насте Дмитриевой после оглашения завещания. В общем, для кого-то такая партия, как Ярослав, вполне была пределом мечтаний. Молод, уверен в себе, неплох внешне, да и финансово обеспечен.

А на язвительность, заносчивость и желание всё решать за другого многие закрыли бы глаза. Но не я.

— Сколько же будет гостей? — спросила то, что волновало больше прочего. Терпеть не могу шумные сборища!

— Около ста человек, не больше. Может, восемьдесят. Мама возьмёт на себя организацию, тебе даже вникать не придётся. На платье и прочее я выделю средства. Надеюсь, ты понимаешь, что не должно быть никаких полупрозрачных и коротких туалетов?

— Конечно, — усмехнулась я. — За тебя всегда всё решает мама?

Наверное, мне стоило прикусить язык и больше помалкивать, соглашаясь со всем предложенным. Но натура — второе имя, и строить из себя идеал чьей-то жизни я не собиралась.

Вика, она бы, конечно, промолчала и принялась благодарить за всё подряд. Я так думала, потому что девица — фальшивка, строящая из себя безропотную овечку, чтобы только выскочить замуж. Неужели мужчины совсем слепы и не видят таких издалека? Или верят в сказку, что умница-красавица должна поглупеть, стоит только появиться на горизонте принцу?

— Не смей ничего говорить о моей матери, а она не посмеет ничего сказать о тебе. Дурного в смысле, — Ярослав отреагировал довольно спокойно, хоть и тон голоса сделался колючим и холодным, как снег, брошенный в лицо.

— Это не настоящая свадьба, она делается для отвода глаз, — продолжал «суженый». — Так какая тебе разница, кто будет в числе приглашённых? Пожелаешь включить своих родственников, возражать не буду. Составь список, если он конечно не включает половину Саратова, и передай мне или матери. Мы всё организуем.

— Как всё быстро и просто, — улыбнулась я и посмотрела в окно. Мы как раз свернули в Гагаринский туннель, и я была рада, что Ярослав не видит моего лица.

Когда речь заходила о родне, я всегда вспоминала маму. И лишь потом, что её давно нет в живых.

Тетя Надя, конечно, отчасти заменила её, в подростковом возрасте мне здорово помогла тем, что не лезла в душу с нравоучениями и разговорами о морали. Возможно, потому что ей было на меня немного…как это лучше выразиться, не начхать, но тётка придерживалась мнения, что каждый выпутывается из психологических проблем самостоятельно.

Или не выпутывается, такова жизнь. Вот помочь в реальных трудностях, это пожалуйста.

—Я думал у психологов всегда хорошее настроение. Или, в крайнем случае, нейтральное, — произнёс Ярослав, и в его тоне я, должно быть, впервые за время недолгого знакомства не уловила насмешки.

— Это заблуждение, — продолжила я, по-прежнему смотря в окно, хотя разглядывать было нечего. Стена из бетона или чего-то там ещё такая же непроницаемая, как и человеческая душа. — Врач не может быть больным, священник —сомневающимся, а психолог или психиатр не имеют права на грусть или депрессию. Только знать не значит уберечься, если ты вообще понимаешь, о чём я.

Чёрт, что это меня понесло! Да и было бы перед кем!