Дикая война - Ерофей Трофимов (2021)

– А чего так? – не понял парень. – Ключи вроде у дежурного есть.

– Так майор наш там и не был никогда. Неинтересно ему. Я не хожу, потому как в твоём деле ни уха ни рыла не смыслю. А остальные не рискуют. Знают, что у тебя там в особом порядке всё уложено и кроме тебя самого в тех механизмах и разобраться некому. Да и неправильно это – в чужое хозяйство без спросу лезть. Так что мастерская та за тобой и числится.

– Ну и хорошо. Вот на ноги встану, и попробуем, – чуть подумав, решительно кивнул парень.

* * *

С того разговора прошло три с половиной недели. Синяки сошли, и рана на лбу почти зажила. Остался лишь свежий широкий шрам, пересекавший лицо парня от уголка левой брови к краю волосяного покрова справа. Кто и как умудрился так выстрелить, Мишке выяснить не удалось. Озверевшим казакам было не до таких мелочей. После того как отёки пропали, Мишка первым делом кинулся проверять зрение.

На его удачу, всё прошло без последствий. Хотя голова иногда крепко болела, но по заверению врача, со временем и это должно было пройти. А в самих болях ничего удивительного не было. Как ни крути, а после такой контузии вообще мозги могли через уши выскочить. Если б были. Именно так Мишка про себя и закончил этот разговор. И вот теперь, стоя перед верстаком в своей мастерской, он пытался сделать из дерьма конфетку.

А если быть точным, переделать стандартный карабин в полуавтоматическую винтовку. Одну единицу стандартного оружия ему выделил из своих запасов урядник, пообещав всемерную помощь. Он даже отыскал где-то кучу готовых пружин разного диаметра и длины. Выточить скользящий затвор было не сложно. Гораздо сложнее оказалось сделать затворную коробку и фиксатор.

За образец парень решил взять пистолетный затвор из своего прошлого. Простой, надёжный как молоток, а главное, не длинный. Возни было много. Всё приходилось подгонять вручную. Благо оставленные Саввой инструменты для подобных дел вполне подходили. Аккуратно проточив боковой паз, Мишка отложил в сторону надфиль и, раскрутив тиски, принялся примерять затвор к коробке. Тихо лязгнув, тот мягко встал на место.

– Наконец-то, – радостно выдохнул парень и, потянувшись, задумчиво посмотрел на печку.

Пить в мастерской чай перед началом работы стало для него чем-то вроде ритуала. Но едва он успел зачерпнуть воды из небольшого ведра, как на лестнице загрохотали шаги. Кто-то спускался так, что рисковал свернуть себе шею. Моментально насторожившись, Мишка отставил кружку и шагнул к двери. В ту же секунду на пороге возник молоденький рядовой. Мишка знал его. Это был Ленкин сосед, так что, едва разглядев растерянные глаза парня, Мишка понял: что-то случилось.

– Говори, – разом осевшим голосом приказал он.

– Ленку твою хунхузы убили. Она с нашей Светкой по ягоду пошла, вот их обеих и… – голос полицейского дрогнул, и он замолчал, пытаясь справиться с эмоциями.

– Где? – последовал короткий вопрос.

– У болота. За серым ручьём. Миша, я с тобой пойду.

– Ты на службе, приятель. А Танюшка где? – вдруг вспомнил Мишка про дочку любовницы.

– Так у нас, – развёл полицейский руками. – С нашими малыми играет. Что ж теперь с ней станет-то, Мишка? Ленка ж сирота круглая. И у Танюшки, выходит, теперь нет никого.

– Я есть, – отрезал Мишка и, развернувшись, внимательно осмотрел мастерскую.

«Печка закрыта, на верстаке всё пусть так и лежит. Потом разберусь. Лампу погасить, и в деревню». Спустя три минуты он быстрым шагом двигался в сторону Ленкиного дома. Попадавшиеся навстречу прохожие здоровались и, остановившись, провожали его сочувственными взглядами. В посёлке скрыть что-то было практически невозможно. Так что их с Ленкой отношения были, что называется, достоянием общественности. Но самому Мишке на это было наплевать, а Ленка, будучи вдовой, имела некоторые права, которых у мужних жён отродясь не бывало. Да и сами обыватели к подобным вещам относились с пониманием.