Королева мести - Джоан Швейгарт (2003)

Мне трудно описать, что я почувствовала, когда увидела Брунгильду, стоявшую рядом с Сигурдом и державшую его плащ. Наверное, я испугалась того, что поняла — меня охватило постыдное, низкое и опасное чувство. Разумеется, я ревновала с тех самых пор, как Сигурд впервые упомянул о Брунгильде. Но теперь я познала ревность во всей ее глубине. Самую ее суть, изведав которую, человек, как бы ни искал света, найдет только мрак. Я почувствовала, что повержена одним присутствием валькирии, и заплакала.

Брунгильда не могла это услышать, потому что я лила слезы беззвучно. Но взгляд ее голубых глаз на мгновение отвлекся от Гуннара и скользнул, нет, не на меня, но в мою сторону. Потом она снова посмотрела на Гуннара.

— Мне рассказывали о тебе много хорошего, — промолвила валькирия и улыбнулась чарующей улыбкой.

Гуннар, который до этого безмолвствовал, теперь стал смешно двигать губами, пытаясь ответить, но не успел он этого сделать, как Брунгильда рассмеялась. Сначала это насторожило Гуннара, потом выражение его лица изменилось, и он тоже стал хохотать. Спустя пару мгновений он уже стонал от смеха вместе с Сигурдом. Но Брунгильда внезапно замолчала и повернулась в мою сторону. Улыбка еще играла на ее губах, но глаза были холодными.

— Меня зовут Гудрун, — с трудом выдавила я хриплым от волнения голосом, поднявшись.

Она кивнула мне, но, когда снова посмотрела на меня, на лице ее не осталось и тени улыбки, а взгляд был жестким. Я же не находила в себе силы, чтобы противостоять ей, и мне стало страшно.

К счастью, тут поднялась мать и поклонилась со словами:

— Я — Кримхильда.

Брунгильда поколебалась мгновение, потом медленно наклонила голову в сторону матери. Затем она повернулась к Хёгни, который по-прежнему оставался у двери.

Ему удалось пробормотать свое имя, но всем стало понятно, что он тоже лишился дара речи от ее красоты, как и все остальные.

Гуторм, тихонько игравший со своей деревянной миской, почувствовал взгляд Брунгильды, который она бросила на мальчика после Хёгни. Он тоже глянул на нее, ринулся ко мне и всем телом прижался к моей ноге. Я ждала, пока кто-нибудь не представит его, но никто не промолвил ни слова. Как будто под испытующим взглядом валькирии все стали стыдиться Гуторма. Мы наблюдали за тем, как она смотрит на мальчика широко раскрытыми изумленными глазами, и молчание стало неловким. Вдруг Брунгильда отвернулась от него и воскликнула:

— Ну вот, я увидела вас всех. Теперь давайте есть!

Мы не привыкли к подобной дерзости, и Хёгни обменялся удивленным взглядом с матерью. Но Гуннар откинулся и от души расхохотался.

* * *

Мы не были уверены в том, что Сигурд с Брунгильдой вернутся этим вечером, поэтому мать не звала слуг, да и сейчас никто не догадался этого сделать. Так что мы сами занялись приготовлением ужина, да так быстро, будто пищи требовал сам Воден. Пока Хёгни и Гуннар собирали стол, мать металась из стороны в сторону, принося еду и кувшины с медом. Я пыталась освободиться от хватки Гуторма, но мне пришлось вместе с ним, ползущим за мной на четвереньках, отправиться за чашей для омовения и полотенцем.

Когда все было готово, Гуннар повернулся к Сигурду и сказал:

— Мы должны извиниться перед тобой, брат. Мы ждали тебя вчера и, позвав своих свободных людей, накрыли богатый стол. Когда ты не пришел, мы съели все, потому что не хотели отсылать бургундов домой голодными. Хёгни и мне сегодня не везло в охоте, и поэтому теперь мы можем предложить только холодное мясо, вчерашний хлеб и нашу скромную компанию. — Блеск в глазах Гуннара ясно говорил, что все его так называемое извинение было ничем иным, как хитрой попыткой заставить Сигурда объяснить причину своего опоздания.

Не знаю, понял ли это Сигурд, но он помолчал немного, затем хлопнул Гуннара по спине и сказал:

— Этого хватит, брат.