Реинкарнатор - Юлия Рыженкова (2020)

– Пока твой наставник пытается успокоиться, расскажи-ка мне, что у вас тут происходит? Почему такой упадок? Где все остальные беспамятные?

– Где? Да в Москве, где ж еще? Завод как захирел, так весь город и помирает. Раньше, когда нормально работал, отчислял столько налогов в городской бюджет, что хватало на все: я маленький был, помню, и детские парки открывались, и автобусы новенькие ездили, и праздники проводили. А теперь в бюджете минус, школы и детские сады не ремонтируют, медикам и учителям зарплаты не платят, трубы постоянно прорывает, и даже на Сагаалган гуляний не организуют! И реинкарнаторская служба уже тоже давно в упадке.

Костя хмыкнул. Юнец вряд ли сам начал бы рассуждать такими категориями. Чувствуется мастерская обработка наставника.

– Это тебе Валерий Иванович открыл глаза?

Антон потупился:

– Да я и сам все вижу. Не дурак.

– Ну хорошо. Не дурак. Но как это все связано с вашим комитетом? Вы ведь не на госфинансировании в отличие от реинкарнаторов.

– Люди уезжают. И члены Ордена тоже. Тут ловить нечего, – вклинился старик. Он уже немного успокоился, только хриплый голос выдавал недавнюю истерику. – Людей нет, а что за Орден без людей? Деньги сами не поймают преступника, не будут вести архив, обеспечивать безопасность. Нужны люди. А у нас, почитай, на весь город осталось человек пять беспамятных.

– А из других городов не приезжают?

Старик только фыркнул. Костя и сам понял, что сморозил глупость. Кто сюда поедет?

Хоботков глотнул уже почти остывший кофе и с интересом уставился на чашку, избегая смотреть Косте в глаза.

– Раньше к нам часто гости из Ордена приезжали. Не только из московского, из других регионов. Хлопов и Никитина – безопасники из Оренбурга, Стас Комаров из Ростова, да много кто! Больше всего мы дружили с ребятами из Ликино-Дулево. Вот эти чашки – их подарок, знаменитый дулевский фарфор. Посмотрите на трещины и сами догадайтесь, когда последний раз у нас были гости.

От этих слов веяло такой безысходностью, что Антон встревожился и решил подбодрить:

– Дядя Валера, мы прорвемся, восстановим райком!

Но старик пропустил это мимо ушей, нырнув в воспоминания. Наверное, видел себя сейчас молодым и сильным, в окружении коллег. Завод работал, жизнь кипела.

– Вы ведь меня не выдадите? – с мольбой в голосе спросил Антон.

Костя сглотнул. Ситуация сложилась неоднозначная, и он не понимал, как поступить. Впрочем, об этом можно подумать позже, а сейчас пугать рыжего и его наставника явно не стоит.

– Не переживай об этом. Помоги мне разузнать кое-что об одном человеке из Касимова. Посмотри, есть ли в базе данных что-то на Андрея Туманова.

– Мне дядя Валера не разрешает выходить в общую базу, но у нас есть касимовская локалка. Если он проходил через наш райком – я найду.

Старика оставили на кухне, Антон плюхнулся на продавленный диван, зажатый стеллажами с папками, и привычно зашуршал по клавишам. Судя по завываниям большого допотопного компьютера, вентилятор у него требовал замены.

При первом впечатлении казалось, что рыжий одет молодежно. Оранжевая футболка с карикатурно нарисованным монахом в обнимку с девушкой и надписью: «Живи, как в последний раз». У молодежи это сейчас модно: разные шуточки про уход в нирвану, про буддизм и память. Обилие жизней их тяготит. Хочется получить удовольствие здесь и сейчас и не думать о том, что завтра придется расхлебывать последствия. Хочется выйти из сансары, но не трудиться ради этого. Некоторые, правда, снизили планку: согласны и на перерождение в мире богов, так и быть. Но максимум, на что они готовы ради этого, – поставить какой-нибудь религиозный статус в соцсетях и подписаться на флешмоб: «Сделай сто добрых дел». Совершать эти дела уже вроде как и не обязательно.