Реинкарнатор - Юлия Рыженкова (2020)

– Хорошо. Вот тебе пример: ты решил практиковать сатью, то есть взял на себя обещание не врать, не обманывать. И вот ты стоишь возле дома, а мимо как очумелый проносится парень в красной куртке. Через несколько минут к тебе подходит человек с ножом и спрашивает: «Не видел тут парня в красной куртке? Куда он побежал?» Что ты ответишь?

– Лично я – совру, скажу, что парня видел, но укажу неверное направление. Но если я буддист и практикую сатью… наверное, должен сказать правду?

– Если ты скажешь правду, то ты хреновый буддист, – улыбнулась Аня.

– Почему? Разве можно нарушать свои обеты?

– Нет, обеты нарушать, конечно, плохо, но нужно перед совершением поступков анализировать, приведут они к благой карме или неблагой. Где больше неблагой кармы: способствовать убийству живого существа или солгать? Убийство хуже. Кроме того, если в данном случае соврать, то ты не только спасешь жизнь живого существа, но и поможешь тому человеку не совершить убийство, предотвратив появление у него неблагой кармы, за которую ему потом расплачиваться.

– М-да. Как все запутано. Мне казалось, что религия как раз дает простые ответы на сложные вопросы и четкие инструкции, как достигнуть просветления и стать счастливым.

– Дает, – подтвердила Аня. – Но без мудрости ими не получится воспользоваться. Заставь глупца простирания делать – он весь лоб расшибет. Мудрые люди заботятся о счастье в следующей жизни, и счастье в этой жизни к ним приходит само по себе. Не мудрые же люди думают только о том, как испытать радость в этой жизни, и даже в этой жизни у них нет счастья.

«Видимо, я совсем дурак, – подумал Костя, – я даже о радости не забочусь». Он не заметил, как пролетело время за беседой. Автобус тряхнуло, затем еще раз, и внезапно оказалось, что они приехали.

Касимов произвел странное впечатление. С одной стороны – это российский центр по производству пластин для записи кармы. Огромный завод построили около пятидесяти лет назад, и с тех пор он обеспечивал пластинами всех реинкарнаторов центральноевропейской части страны. Аня загорелась идеей сходить в музей завода. Там, помимо старого оборудования и документов времен строительства, хранилась уникальная экспозиция раритетов. Была даже пластина с кармой Саин-Булата. Костя, правда, сомневался в ее подлинности – столько веков прошло! Но Аня уверяла, что экспонат подлинный. Как известно, касимовский царь всея Руси жил долго, карму записывал часто, вот одна из промежуточных и сохранилась.

С другой стороны – город переживал не лучшие времена. Под ногами – разбитый асфальт и лужи, на улицах – бродяги. Один такой, в подземном переходе, грелся и умолял о подаянии, протягивая прохожим пластиковый стаканчик, но руки так дрожали, что мелочь со звоном рассыпалась по грязному мраморному полу, и бродяга громко матюгнулся. Многие фонари разбиты. Сейчас, в разгар дня, света солнца, что еле пробивался сквозь затянутое тучами небо, хватало, но Косте бы не хотелось ходить по касимовским улицам ночью. Серые кубы домов не добавляли красок и жизнерадостности, зато квартиры в них стоили дешево, так что руководство завода щедро раздавало их работникам. Ну хоть что-то.

Любой школьник времен Костиной юности знал, что Касимов знаменит своими пластинами. По сути, это был моногород. Несколько тысяч работников обеспечивали полный цикл производства: от выплавки нужной стали до упаковки с этикеткой. Завод занимал третье место в стране по объему выпуска пластин после Екатеринбурга и Усть-Зеи, что по Амуру граничит с китайским Хэйхэ.