Память камня - Лена Обухова (2021)

– Он не бесится, когда ты вот так вскакиваешь на рассвете и убегаешь куда-то по делам?

На ее лице появилось непонимающее выражение, брови сдвинулись к переносице.

– Кто – он?

– Ну… Тот, кто был с тобой с утра в постели, когда я позвонил.

Она почему-то рассмеялась. Наверное, над ним, потому что он так неуклюже выдал совершенно неуместную и непонятно откуда взявшуюся ревность. Потом Дамира наклонилась к нему и, понизив голос, спросила:

– Хочешь, открою тебе большой секрет?

– Какой?

– Это был не он. Это была она.

Игриво подмигнув ему, Дамира проворно забралась в машину и тронулась с места быстрее, чем Долгов успел осмыслить озвученный ею «секрет».

Конверт с копиями немногочисленных материалов дела Олеси Карповой ему принесли в гостиницу час спустя, он даже позавтракать не успел, поскольку завтрак начинали подавать чуть позже. Зато лобби-бар начинал работать очень рано, поэтому Долгов смог посмотреть документы под чашку кофе.

Ничто не противоречило версии несчастного случая, озвученной Ильиным и остальными. На теле никаких повреждений, которые нельзя объяснить падением, в крови – ничего из ряда вон выходящего. Конечно, если Карпова действительно имела обыкновение курить, сидя на перилах, то столкнуть ее было проще простого: легкий тычок в плечо, когда человек этого не ожидает, – и вот он уже летит вниз, стукаясь головой о перила ниже и ломая шею.

Вот только никакого видимого мотива не наблюдалось. Кому и зачем это могло понадобиться? Если остальные сотрудники в тот момент действительно находились в одном помещении друг у друга на виду (а судя по свидетельским показаниям, так и было), то оставался только кто-то посторонний.

Марат? Мог ли он и тогда бродить по зданию? Мог ли он столкнуть Олесю, потому что «дух здания злится»? Что, если это была его первая попытка показать Ильину и остальным: устраивать аттракцион в здании бывшей больницы – дурная и опасная затея?

Этой версии тоже ничто не противоречило, и несколько часов спустя, когда Дамира позвонила ему, чтобы поделиться результатами проверки по Марату, Долгов озвучил ее в качестве альтернативного предположения.

– Хм, я, конечно, постараюсь проверить, есть ли у него алиби на тот день, – не слишком уверенно протянула Дамира. – Потому что в теории такое возможно. Его родители действительно самые активные противники аттракциона Ильина. Можно сказать, основные инициаторы всех петиций и пикетов. Сам парень, что называется, с особенностями развития. А если говорить по-простому, то умственно отсталый. Мать, правда, называет его «очень чувствительным мальчиком», но что ей еще остается? Они, кстати, разыскивали его уже почти неделю с помощью друзей и соседей, но в полицию не обращались. Сказали, что время от времени он так убегает, но потом всегда возвращается домой, а полицейские его пугают. Так что он мог отсутствовать несколько дней и в прошлом месяце. Наслушался дома разговоров о Шамовской, а потом пошел самостоятельно восстанавливать справедливость по отношению к этому месту…

Она сделала паузу, и по ее интонациям Долгов понял, что у нее есть и другая версия.

– Или родители, понимая, что Марат неподсуден, могли подбить его на какие-то действия? – озвучил он эту версию сам.

– Исключать нельзя, доказать практически невозможно, – вздохнула Дамира. – И пока мы не можем связать его с подменой лекарств: наличие возможности еще не доказательство. А вот если бы смогли, то это означало бы, что его действительно кто-то направлял, потому что у него самого ума смешать два препарата не хватило бы.

Ильин, позвонивший во второй половине дня, чтобы узнать, как продвигается расследование, услышав историю про Марата, только фыркнул.

– Она просто не хочет находить доказательства того, что это он все устроил. Ей проще и приятнее обвинять нас, потому что мы чужие, пришлые. А они тут все друг за друга.