Хольмганг (сборник) - Вадим Калашов (2019)

– Разумеется, мне было бы горько от мысли, что истинные виновники сбежали от меня в морские пучины, но доброе вино быстро бы заглушило голос боли. А Чёрные братья?.. Марви был убит в честном бою, а Ваги Острослов если имел натуру нитинга, то рано или поздно всё равно бы её обнаружил. У этой саги хороший конец: Марви умер жестокой, но славной смертью, а его братья попали в легенду. Почему я должен переживать?

– Да, он прав, Фома Колисандр. Выпей вина и всё забудется. Это был славный хольмганг и никто из нас не понимает твоей печали. Выпей! В Стране Льдов у меня есть славные запасы вина, которому позавидовали бы асы, ваны и светлые альвы, – Гуннар постарался придать голосу вкрадчивый оттенок – он очень хотел, чтобы Фома оставил ему девушку.

– Да, старик. Гуннар Поединщик редко говорит вещи, к которым стоит прислушаться, но в этот раз я бы не стал отмахиваться от его слов. Они убиты в честном бою, выпей и забудь о своей ошибке, ничего страшного не произошло, – наконец подал голос Эрик Одержимый.

– Вот именно, даже я так не переживаю из-за своей руки! – с обидой сказал его племянник.

– Мы совершили грех, неугодный Мессии, но может быть, всё не так плохо? Это же был язычник, – сказал один из крещёных викингов странного драккара.

– Выпей, старик! Выпей и живи дальше как жил! Марви умер в честном бою, значит, Валгалла для тебя не закрыта! – стали кричать с соседних кораблей сочувствующие русы.

Их проницательный соплеменник молчал. Он уже сказал, что хотел.

Старик не двигался с места. Его глаза покинули слезы, но не покинула печаль. Его душу покинуло отчаяние, но взамен пришла пустота. Гребцы стали молча расходиться к вёслам. Корабли русов, поняв, что соплеменнику больше ничто не угрожает, подняли паруса.

– Олаф! Мы доиграем сегодня партию или нет?..

– нетерпеливо спросил юноша с обрубком вместо левой руки.

Олаф не стал задерживать племянника Эрика Одержимого. Сам Эрик опять лёг на палубу и продолжил смотреть в небо такими же безразличными глазами. Флоси вернулся к саге, а Гуннар Поединщик, забыв обо всех своих многочисленных ранах, гладил дочери шейха волосы и жарко шептал какие-то безумные слова на языке Империи. Человек, бывший когда-то его побратимом, отвернулся к морю.

Фома Колисандр наконец «ожил». Он не мог поверить, что викинги вернулись к тому, чем занимались ранее, словно ничего страшного только что не открылось. Даже те, кто родился в Империи, расстроились не так, как должны были расстроиться те, кто верит в Мессию. Когда подули холодные морские ветры, северная кровь победила в них воспитание стольного града.

Отставной полководец остался наедине со своей печалью.

– Глупцы. Слепые глупцы. Даже кровь матерей из народов Империи не смогла побороть эту северную глупость. Они сотворили страшный грех и не понимают этого. Но они язычники, даже те, кто принял крещение Мессии. А я?.. Меня ты должен был предупредить!.. Почему ты не предупредил, что я иду не той тропой? Почему ты меня не предупредил, о Мессия?..

Олаф-рус хотел было сказать, что имперский бог на глазах многих свидетелей не просто предупредил, а прокричал серебристым голосом одного викинга о том, что когда идёшь тропой мести, надо трижды проверить: та ли эта тропа? И только твоя вина, если ты слышал, но не внял предупреждению.

Но он опять промолчал. В нём понемногу закипала злоба на то, что старик выбросил его деньги за борт. Он боялся, что если даст волю гневу, это кончится плохо для всех. Тем более Фома и без мести ограбленного викинга страдал так, как не пожелаешь никому.