Шторм войны - Виктория Авеярд (2018)

Кэл, сидя на троне, темнеет и сжимает кулак. Я чувствую, как во мне просыпается чудовище, которое хочет разорвать Мэйвена на части. Истребить его. Я не в силах отрицать это желание – но надо устоять. Ради сохранения рассудка. Ради того, чтобы оставаться человеком.

– Стой, если хочешь, – наконец произносит Кэл и немного расслабляется. Он помахивает рукой, как будто ему совершенно все равно. – В любом случае, ты стоишь, а я сижу.

– Сейчас – да, – отвечает Мэйвен, старательно подчеркивая намек. Его глаза блестят, холодные как лед, горячие как синее пламя. – Сомневаюсь, что это надолго.

– Не твое дело, – говорит Кэл. – Ты виноват в измене и убийстве, Мэйвен Калор. В бесчисленных преступлениях – я даже не буду трудиться их перечислять.

Мэйвен лишь фыркает, закатив глаза.

– Убожество.

Старший брат не поддается, он делает вид, что не заметил насмешки. Вместо этого он поворачивается к Дэвидсону, как к советнику, даже другу.

– Премьер, какая кара постигла бы его в вашей стране? – спрашивает он.

Его лицо открыто и дружелюбно. Великолепная демонстрация солидарности – часть образа, который Кэл старательно носит. Король, который объединяет, а не уничтожает. Серебряный, который просит у Красных совета, пренебрегая различием крови.

И последствия не заставляют себя ждать.

Воло, на своем троне, кривит губы и шелестит одеянием, как рассерженная птица, которая ерошит перья. Мэйвен немедленно это замечает.

– И ты согласишься, Воло? – с чувством спрашивает он. – Ты станешь вторым после Красного?

Его смех разносится эхом по залу, такой резкий, что вот-вот потрескается стекло.

– Как низко пал Дом Самоса…

Воло, как и Кэл, не реагирует на подначки. Он усаживается поудобнее и складывает на груди блещущие хромом руки.

– На мне по-прежнему корона, Мэйвен. В отличие от тебя.

Мэйвен лишь усмехается в ответ, уголок губ у него дергается.

– Смертная казнь, – решительно отвечает Дэвидсон, подавшись вперед. Он ставит локти на подлокотники кресла и слегка наклоняется, чтобы лучше видеть свергнутого короля. – Мы караем измену смертной казнью.

У Кэла слегка вздрагивают веки. Он снова поворачивается и подается к Воло.

– Ваше величество, как бы вы поступили с ним в Разломах?

Воло отвечает быстро, постукивая зубами. Как у Эванжелины, на клыках у него острые серебряные коронки.

– Казнь.

Кэл кивает.

– Генерал Фарли?

– Казнь, – отвечает та, вздернув подбородок.

Мэйвена, кажется, не пугает приговор. Даже не удивляет. Он не обращает особого внимания на премьера, Фарли и Воло. Даже на меня. Змею, что обитает в его голове, интересует лишь один человек. Мэйвен смотрит на брата, не моргая, его грудь вздымается и опускается от мелких вздохов. Я и забыла, как они похожи, пусть они и сводные братья. Не только внешностью, но и внутренним огнем. Решимостью, целеустремленностью. Оба – порождение своих родителей. Кэл – мечта отца. Мэйвен – кошмар матери.

– А ты что сделаешь, Кэл? – спрашивает он – так тихо, что я едва его слышу.

Кэл не колеблется.

– То же самое, что ты пытался сделать со мной.

Мэйвен едва не разражается смехом. Вместо этого он коротко выдыхает.

– Значит, я умру на арене?

– Нет, – отвечает король, покачав головой. – Я не намерен смотреть, как ты позоришься перед смертью.

Это не шутка. Мэйвен не боец. На арене ему не продержаться и минуты. Но он не заслуживает того, что предлагает Кэл – доли милосердия в приговоре, который в остальных отношениях непоколебим.

– Это будет быстро. Обещаю.

– Как благородно с твоей стороны, Тиберий, – злобно скалится Мэйвен.

А потом задумывается, и его лицо проясняется. Он округляет глаза, как собака, которая выпрашивает объедки. Щенок, который прекрасно знает, что делает.

– Я могу кое о чем попросить?

Кэл закатывает глаза. И устремляет на Мэйвена взгляд, полный неприкрытого презрения.