Шторм войны - Виктория Авеярд (2018)

– А по-другому было никак нельзя? – спрашиваю я.

Он лишь пожимает плечами.

Вытесанные из камня арки нависают над дорогой через равные промежутки – гладкие дуги, то мраморные, то известняковые. Каждая арка увенчана парой каменных крыльев; узор врезан глубоко в камень, а в середине – ослепительно яркий фонарь.

– Ястребиная тропа, – выдыхаю я.

Подходящее имя для дороги, которая проходит на той высоте, где летают ястребы и орлы. При дневном свете, должно быть, отсюда открывается потрясающий вид. Дорога зигзагами идет среди отвесных утесов; она полна опасных крутых поворотов. Это, очевидно, самый короткий путь на равнину – и самый безумный. Но водители транспортов необыкновенно опытны – они безупречно вписываются в повороты, узкие как лезвия бритв. Возможно, это шелка или подобные им новокровки, и их способность передается машинам, которыми они управляют. Я стараюсь не терять бдительности, пока мы несемся вниз по Ястребиной тропе, и высматриваю среди камней и скрюченных деревьев враждебных Серебряных. Огни на равнине приближаются. Это поселения, о которых упоминал Дэвидсон. На вид такие мирные. И беззащитные.

Мы одолеваем очередной поворот, когда ночь пронзает нечто вроде вопля. Звук расходящегося по швам металла эхом отдается вокруг. Я оборачиваюсь и вижу падающий транспорт; выбитый со своего места в середине колонны, он переворачивается в воздухе. Все как будто замирает, а он неуклонно приближается; весь мир сужается до машины, которая кувыркается на лету. Сидящие на нем монфорские солдаты борются с ремнями безопасности, пытаясь преодолеть силу тяжести. Еще один боец, сильнорук, хватается за край дороги. Камень выскальзывает у него из пальцев, крошится от прикосновения. Транспорт продолжает падать, вращаясь вокруг своей оси. Это не может быть простая случайность. Траектория слишком идеальна.

Сейчас нас расплющит.

Я едва успеваю пригнуться, когда наш собственный транспорт кренится. Тормоза визжат, и из-под колес идет дым.

Земля вздрагивает, когда транспорт падает; мы врезаемся в него. Тайтон хватает меня за пояс и вздергивает кверху. Я провожу руками по ремням, рассекая плотную ткань электричеством. Мы лезем вперед, а транспорт Тиберия и Эванжелины тем временем врезается в нашу машину сзади, зажав нас между упавшим транспортом и собой.

Визг тормозов и оглушительный грохот раздаются далее по цепочке. Рычат моторы, пахнет паленой резиной. Только последние транспорты в нашей колонне, штук шесть, избегают столкновения. Водители успевают затормозить вовремя и спасти машины. Я кручу головой по сторонам, вперед и назад, не зная, куда идти.

Упавший транспорт лежит вверх колесами, как перевернутая черепаха. Дэвидсон, спотыкаясь, пробирается к солдатам, зажатым под транспортом. Фарли следует за ним, держа пистолет наготове. Она опускается на колено, готовая открыть огонь.

– Магнетроны! – кричит Дэвидсон, призывно вскинув руку.

Он раскрывает ладонь, создавая прозрачный синий щит вдоль смертоносного края дороги.

Эванжелина уже рядом с ним, ее руки так и танцуют. Шипя от натуги, она поднимает с дороги тяжелый транспорт, под которым виднеются переломанные конечности и несколько расплющенных черепов. Из них текут мозги, точь-в-точь как сок из раздавленных виноградин. Дэвидсон не тратит время зря – он первым бросается вперед, под зависший в воздухе транспорт, чтобы извлечь выживших.

Плавными движениями Эванжелина опускает транспорт. Шевельнув пальцами, она отрывает одну из дверей, позволяя выбраться тем, кто заперт внутри. Солдаты окровавлены и ошеломлены, но живы.

– Прочь! – кричит она, жестом приказывая им отойти подальше.

Когда они, хромая, убираются с дороги, она с громким хлопком смыкает ладони.