Шторм войны - Виктория Авеярд (2018)

– Мы отвечаем перед всеми, сэр, – холодно отзывается Фарли и слегка поворачивает голову, так что на изуродованную половину ее лица падает свет из-под купола. – Особенно перед теми, кто думает, что их никто не слышит. Мы слышим – и продолжаем бороться. До последнего вздоха Алая гвардия будет делать все возможное, чтобы исправить положение вещей. С вашей помощью или без нее.

Дэвидсон, продолжая расхаживать туда-сюда, проходит мимо Фарли и устремляет на нее загадочный взгляд. Губы у него бесстрастно поджаты, глаза внимательны. Не понимаю, он доволен или взбешен.

Серебряный депутат по имени Радис вновь встает. Ему вряд ли больше тридцати пяти лет – и он наверняка помнит, что представляла собой эта страна до образования республики. Он смотрит на нас.

– Значит, вы предлагаете нам поддержать очередного Серебряного монарха и посадить его на трон.

Эванжелина усмехается, и я замечаю, что она украсила клыки острыми серебряными коронками. «Вот жуть», – думаю я. И это вполне ясный намек, как и все остальное в ее облике. Она вырвет сердце у каждого, кто преградит ей путь. Включая любого из нас.

– Даже двоих, – произносит она, обращаясь к залу. – Мой отец, король Разломов, также должен быть признан законным правителем.

У Тиберия дергается угол рта, Анабель поджимает губы.

Как и в Корвиуме, Эванжелина по мере сил старается завести в тупик любое начинание своего нареченного.

Радис тоже скалится, глядя на нее, и его серые глаза пылают.

– Но, как вы сказали, премьер, Свободная республика была создана из таких вот королевств. Мы знаем, что они собой представляют и чем неизбежно становятся, – он переводит взгляд с Эванжелины на Тиберия. – Неважно, насколько благородны, правдивы и честны правители.

Невозмутимость премьера Дэвидсона рискует вот-вот рассеяться – он начинает хмуриться, а затем слегка склоняет голову, признавая мнение Радиса. По залу разносится гул – все обсуждают изъяны предлагаемого союза. Разумеется, Дэвидсон и Алая гвардия не намерены подсаживать на трон новых королей и королев, но мы не можем заявить это в присутствии Серебряных.

Ложь легко дается мне – тем более что это не вполне ложь.

– Недавно вы сказали еще одну вещь, премьер, – быстро говорю я, вставая. – Незадолго до битвы за Корвиум, еще в Пьемонте.

Дэвидсон стремительно поворачивается ко мне, подняв бровь.

– «Сантиметры в обмен на мили», – напоминаю я, тщательно выговаривая каждое слово.

Под бременем общего внимания я дрожу. Они должны согласиться. Нам нужна их поддержка, если мы хотим положить конец правлению Мэйвена и не дать Тиберию подобрать упавшую корону.

– Перемены могут быть быстрыми – или медленными. Но двигаться всегда нужно вперед. Я знаю, некоторые из вас смотрят на короля Тиберия, королеву Анабель и принцессу Эванжелину и думают: ну и какая разница? Если кто-то готов проливать кровь за то, чтобы посадить их на трон, – так почему бы не позволить Мэйвену владеть короной?

Радис высокомерно смотрит на меня.

– Потому что вы утверждаете, что Мэйвен Калор – чудовище. Своевольный мальчишка, утративший контроль.

Я вскидываю голову, отбросив косу за плечо. Как и Фарли, я позволяю своим шрамам говорить. «М» у меня на груди так и горит под сотнями глаз.

– Потому что Мэйвен Калор, несомненно, худший вариант, – говорю я, обращаясь ко всем. – Он никогда не позволит стране двигаться вперед – более того, он будет тянуть Норту назад. Ему наплевать на Красных и даже на Серебряных. Он не думает о равенстве. Ни о чем, кроме замкнутого круга мести и желания быть любимым. И, в отличие от Тиберия, в отличие от короля Воло из Разломов, в отличие, быть может, от любого ныне правящего Серебряного монарха, он пойдет на что угодно, чтобы сохранить корону.

Радис медленно садится и слегка помахивает белой рукой, прося меня продолжать. Не то чтобы я нуждалась в его разрешении. Тем не менее, во мне бурлит гордость.