Губернатор - Адам Пшехшта (2017)

Офицер наклонился и вытащил из-под кровати сапоги с высокими голенищами, потянулся за чистыми носками. Немного поколебавшись, все же надел пояс и проверил оружие. Хотя Новоминск и находился в трех верстах от линии фронта, лучше было перестраховаться – немецкие диверсанты уже несколько раз нападали на объекты в тылу, а недавно попытались взорвать железнодорожное полотно недалеко от Соколова.

* * *

Самарин со вздохом посмотрел на паркет, расчерченный тяжелыми военными сапогами, – штаб разместился во дворце Дерналовичей, – и сел в удобное, хотя и не соответствующее остальным кресло. Пастельная обивка свидетельствовала, что притащили его сюда из дамского будуара. Кресла предназначались исключительно для старших офицеров, молодые довольствовались скромными стульями. Судя по толпе в зале, Якимов пригласил большинство офицеров из командиров батальонов, что само по себе было плохим прогнозом: вероятно, генерал решил атаковать, не уделяя внимания и времени таким мелочам, как разведка сил противника. А они, как выходило из предварительных заключений, были немаловажными.

– Господа офицеры, командующий! – объявил адъютант.

Все поднялись по стойке смирно, встал и Самарин, хотя не спеша, с видимым выражением холодного и расчетливого пренебрежения.

Неуверенные движения и красное лицо Якимова свидетельствовали о том, что генерал, несмотря на раннее время, успел подкрепиться польской водкой. Его грудь, как обычно, украшали два ряда наград, в том числе и медаль «В память о Русско-турецкой войне 1877–1878». Хотя хвастаться тут было нечем, о чем свидетельствовал темно-коричневый цвет безделушки. Такого типа отличия выдавали солдатам и чиновникам, не участвовавшим в боевых действиях. Те, кто принимал участие в боях, получали серебряные или бронзовые медали.

Якимов умостил свой толстый зад за круглым инкрустированным столом и, промыв горло несколькими глотками чая из самовара, начал совещание. В качестве вступления он кинул несколько фраз в отношении «предателей ляхов», которые в очередной раз осмелились бунтовать против империи, после чего начал раздавать указания. Как и ожидалось, приказы ограничились указаниями направления атаки отдельных дивизий Восьмой армии. Адъютант Якимова, капитан Уваров, наносил позиции выбранных полков на карту Варшавской губернии.

«Пятнадцать минут, – уныло подумал Самарин. – Всего пятнадцать минут хватит на то, чтобы отправить на смерть тысячи солдат. В какие времена мы живем? Человечество определенно сошло с ума».

– Господа, кто хочет что-то добавить? – в конце спросил Якимов.

Никто из собравшихся не отозвался, тон генерала ясно говорил, что вопрос был риторический.

– Я, – негромко сказал Самарин.

Пышные, растопыренные усы Якимова зловеще ощетинились, из-за этого генерал напомнил старого моржа, после чего командующий Восьмой армии нетерпеливым жестом отклонил требование.

– Александр Борисович, – произнес он раздражительно. – Опять вы. Но ведь подразделение «Омега» не будет принимать участия в наступлении. Вас пригласили только из вежливости.

– Тем не менее я хотел бы, чтобы вы уделили мне всего лишь пять минут. Из вежливости.

На широком грубом лице Якимова заходили желваки, лоб пробороздили горизонтальные морщины.

– Ну ладно, – неохотно позволил он. – Пять минут, я слежу за временем.

Самарин подошел к карте и, используя записи, обобщил план атаки, обозначая польские позиции.

– Как вы видите, у поляков организованная, прочная линия обороны. Тем временем наш план предусматривает удар в местах, где сопротивление будет самым сильным.

– Это какой-то бред! – закричал Якимов, ударяя кулаком по столешнице. – Откуда эти данные? У поляков нет ничего, кроме стрелкового оружия и небольшого запаса боеприпасов.

– Я отправил разведку.

– Что?! По какому праву?!