Губернатор - Адам Пшехшта (2017)

– Сначала поляки заманили нас в ловушку недалеко от Станиславова. Когда мы двинулись дальше, то попали под огонь гаубиц. Ванагин решил обойти позиции поляков, и после нескольких часов марша нам удалось обойти их с фланга. У них мало сил, чтобы удержать линию фронта, – добавил он. – Когда отступила артиллерия, мы преследовали их, продвигаясь в сторону Воломина. Два батальона попали в засаду – польская пехота контратаковала из ближайшего леса, а когда мы подтянули резерв, нас обстрелял немецкий бронепоезд.

– Немцы снюхались с поляками?!

– Думаю, нет, – задумчиво ответил Милютин. – Я вспомнил, что на поезде были польские знаки. Еще одно: не все из той пехоты были обычными солдатами.

– Я не понимаю.

– Поляков было всего три сотни, однако они разбили в пух и прах два батальона. Я сам видел, как один из них был окружен толпой наших, но именно он и выжил… Его скосила только пулеметная очередь. Когда мы осмотрели труп, на его предплечье была татуировка в форме кинжала, объятого пламенем.

– Было что-то странное в этой татуировке? – быстро спросил Самарин.

– Да. Она двигалась. Словно пламя облизывало лезвие.

– Как вы оцениваете ситуацию?

– До сегодняшнего утра мы продвинулись на десять, может, двенадцать верст. И сопротивление поляков усиливается. У них есть даже аэропланы, я сам видел три «альбатроса».

– Как вы думаете, мы захватим Варшаву?

– Я некомпетентен в таких вещах, я только…

– Это я решаю, кто компетентен, – отрезал Самарин. – Слушаю.

– Думаю, да. Когда-нибудь. Если не появятся новые обстоятельства.

– То есть?

– Я имею в виду польских магов, а возможно, и адептов. До сих пор мы не сталкивались с таким, но это не означает, что так будет и дальше. Да и задача Восьмой армии не в том, чтобы осадить Варшаву, а чтобы преследовать немцев. А если мы ослабнем, то нужно подкрепление, а до того как мы его подтянем, пройдет неделя, может, и больше, тем временем немцы организуют оборону.

– Вы думаете, что Якимов использует Восьмую армию против поляков?

– Не всю армию. Сейчас у нас шесть дивизий пехоты и две – кавалерии, остальные преследуют немцев по пятам. Но если наши атаки и дальше будут безрезультатными, он подтянет остальные подразделения, что неизбежно ослабит натиск на немцев.

– Они на это и надеялись, не просто так они оставили полякам столько боеприпасов, – с горечью произнес генерал.

– К сожалению, – согласился с ним Милютин, кривясь от боли. – Сейчас у нас численное преимущество, но я сомневаюсь, что Варшаву защищает больше чем пятьдесят тысяч солдат. Однако если они мобилизуют резервы, то могут и удвоить эту цифру. Поскольку им хватает оружия.

– Хватает. Немцы об этом позаботились.

– Это точно. Поэтому я считаю, что…

Его прервал скрип приоткрывающейся двери: на пороге стояла Маргарита Егоровна, показывая ему на часы.

– Я должен идти, – сказал Самарин. – Если вам что-то нужно, пожалуйста, не стесняйтесь.

– Обезболивающие, – пробормотал офицер. – Никто не предвидел такого количества раненых, и нужно экономить. Если вам что-то удастся сделать, я был бы благодарен. И не только я…

* * *

Эшелон включал два локомотива, следом за ними тянулась вереница вагонов, загруженных военной техникой, а замыкал его салон. Брусилов прибыл в Новоминск. И не с пустыми руками, Самарин заметил нацеленные в небо дула гаубиц Schneidera. «Наконец-то будет чем воевать против немецких sFH 13», – подумал он.

Якимов выскочил на перрон, который еще помнил начало Варшавско-Тереспольской железной дороги, махнул рукой, и военный оркестр заиграл марш. Визг тормозов заглушил музыку, из-под колес полетели искры, и поезд остановился идеально напротив группы офицеров. Брусилов вышел в сопровождении только адъютанта, принял рапорт Якимова, после чего гневно указал на оркестр. Музыка оборвалась, как отсеченная ножом.