Губернатор - Адам Пшехшта (2017)

– Этой частью руководит Владимир Лебединский? – спросил Самарин.

– Да, он вас помнит со школы, – пылко заверил его майор.

Матушкин беспокойно заерзал, вопросительно поднимая брови. Генерал ответил ему неопределенным жестом: что-то явно было не так, отсюда и чрезвычайная любезность Лебединского. Ни один уважающий себя полевой офицер не чествовал приезжающего с визитом на фронт штабного, если его не направил непосредственный начальник, что можно было проверить только по телефону. Разве что против него велось следствие и допускался визит инспектора извне.

– С удовольствием встречусь с давним другом, – заверил он.

Майор ответил улыбкой, такой же честной, как и его фронтовые замашки, и начал перечислять достижения Лебединского. Самарин смотрел пустым взглядом в пространство: еще кадетом он научился спать с открытыми глазами, что очень пригодилось во время скучных лекций. «Талант не пропьешь», – подумал он, засыпая.

* * *

Штаб Лебединского находился во дворце, построенном местным королем чая еврейского происхождения, неким Афанасьевым. Майор с румянцем на щеках заявил, что хоть и сам носит такую же фамилию, однако не имеет ничего общего с «иудейскими выродками».

– Не хватает нам только погромов, – буркнул под нос Матушкин.

Самарин ткнул его локтем в бок, давая понять, что согласен с ним. Они шли за Афанасьевым, и это давало хоть какую-то свободу выражения эмоций. После покушения на Александра II поползли слухи о том, что среди членов «Народной воли» было много евреев. В результате погромов часть евреев сбежали из страны, другие начали создавать отряды самообороны, а иногда их поддерживали организации с явно антигосударственными намерениями. Меньше всего сейчас Брусилову хотелось связываться с евреями, еще и в канун наступления, к тому же в тылу линии фронта. «Нужно будет осмотреться, – неохотно подумал генерал. – Хотя, может, это только Афанасьев такой идиот?»

– Мы на месте, – дерзко произнес майор. – Генерал Лебединский проводит тут совещания. А иногда обедает с выдающимися офицерами. Столовая рассчитана на несколько десятков человек, так что места хватит и для нас, и для приглашенных гостей, – с легкой ухмылкой сказал он. – Я вас представлю…

– Что это?! – бесцеремонно прервал его Самарин. – На доске.

– Это наши герои, – ответил офицер с удивлением в голосе. – Награждены за мужество. Генерал считает, что размещение таких фотографий в публичном месте поднимает моральный дух.

Самарин подошел к доске. Среди десятка фотографий и нарисованных портретов была только одна женщина: Анна Островская.

– Ах, сударыня Островская, – вздохнул Афанасьев. – Красотка, красотка! Только неприкосновенная. Солдаты ее любят, с тех пор как она вытащила одного из них из-под огня.

– Вы позволяете сестрам милосердия участвовать в битве?!

– Ни в коем случае! – ответил майор. – Островская самовольно покинула медицинский пункт, увидев раненых на поле битвы. Понимаете, санитары погибли. Пока хоть кто-либо сориентировался, она уже выскочила из окопа.

– С ней ничего не случилось?

– Отделалась парочкой синяков. Конечно же, ее сразу представили к награде: она получила орден Красного Креста. Золотой.

– Где можно ее найти?

– В ночлежке при полевом госпитале, недалеко отсюда, как и других сестричек. Это небольшой городок, называется…

– Ваш шофер знает, как туда доехать? – снова перебил его Самарин.

– Конечно.

– В таком случае я пока не приму приглашение генерала и позволю себе позаимствовать ваш автомобиль. Матушкин!

– Слушаю?

– Ознакомься с ситуацией на участке генерала Лебединского и позже составишь рапорт.

– Слушаюсь, Ваше Превосходительство!

Водитель с удивлением воспринял приказ отправляться в госпиталь, явно рассчитывая, что гости предпочтут развлечение, а не работу, но послушно свернул на узкую, плохую дорогу и помчался вперед, ловко объезжая крестьянские телеги.