Стеклянный меч - Виктория Авеярд (2016)

Я кладу руку ему на плечо, надеясь успокоить Кэла, как он успокоил меня. Его тело пылает под моим прикосновением, почти нестерпимо горячее.

– Нет, – отвечаю я, стараясь говорить как можно тверже. – Все было вообще не так.

– Значит, у короля голова сама отпала? – Никс хихикает, ожидая, что остальные посмеются шутке.

Но даже у Килорна хватает благоразумия молчать и не улыбаться. Он знает, как это больно, когда у тебя умирает отец.

– Это сделал Мэйвен, – внезапно рычит Кэл, так что мы все вздрагиваем. В его глазах горит огонь. – Мэйвен и королева Элара. Она умеет управлять мыслями людей. И… – Он запинается, не желая продолжать.

Смерть короля была слишком ужасной, пусть даже мы все ненавидели этого человека.

– И – что? – спрашивает Никс, шагнув к Кэлу.

Я останавливаю его одним угрожающим взглядом, и, надо отдать ему должное, он замирает в паре метров от Кэла. Но на лице Никса – презрительная усмешка. Он не прочь полюбоваться страданиями принца. Я знаю, что у него есть свои причины, но это еще не значит, что ему позволено мучить Кэла.

– Шагай вперед, – говорю я так тихо, что слышит только Кэл.

Но вместо этого он поворачивается, и его мышцы напрягаются у меня под рукой. Они напоминают горячие волны, перекатывающиеся на морской глади.

– Меня заставила Элара, Марстен. – Бронзовые глаза Кэла устремлены на Никса, принц словно подзадоривает его сделать еще шаг. – Она пробралась ко мне в голову и взяла под контроль тело. Но разума я не лишился. Элара заставила меня смотреть, как мои собственные руки взяли меч и отделили голову отца от тела. А потом она объявила всему миру, что я хотел этого с самого начала.

Уже тише, он добавляет:

– Она заставила меня убить отца.

Злорадство Никса слегка убывает – достаточно, чтобы проглянул живой человек.

– Я видел снимки, – негромко произносит он, как будто извиняясь. – Они были везде… на всех экранах. Я думал… оно так выглядело…

Кэл переводит взгляд на деревья. Но смотрит он вовсе не на листья. Его взгляд устремлен в прошлое, на что-то очень болезненное.

– Королева убила и мою родную мать. Она убьет нас всех, если мы ей это позволим.

Эти слова звучат твердо и резко. Они напоминают ржавый клинок, рассекающий плоть. У них чудесный вкус.

– Нет, потому что я убью ее первой.

При всех своих талантах, Кэл не жесток. Он может убить человека тысячью разных способов, возглавить армию, сжечь дотла деревню, но не испытает при этом удовольствия. Поэтому то, что он говорит, звучит особенно неожиданно.

– Когда придет час, – произносит Кэл, пристально глядя на меня, – мы бросим монетку.

Воистину, его пламя потемнело.

Когда мы выходим из леса, я ощущаю холодок страха. А что, если Черный Бегун пропал? Что, если нас выследили? А если, а если, а если… Но самолет стоит там, где мы его оставили. Он почти невидим в темноте и сливается с серо-черной взлетной полосой. Я подавляю желание бегом броситься в его безопасные недра и заставляю себя шагать рядом с Кэлом. Но не слишком близко. Не надо отвлекаться.

– Держи глаза открытыми, – бормочет Кэл – тихо, но твердо.

Он не сводит глаз с самолета, ища малейшие признаки ловушки.

Я делаю то же самое и смотрю на задний трап, который по-прежнему опущен навстречу ночной прохладе. По-моему, все чисто, но в брюхе Черного Бегуна лежит густая тень. Она непроглядно черна, и с расстояния в ней невозможно что-либо рассмотреть.

Понадобилось огромное количество энергии и усилий, чтобы поднять в воздух целый самолет, но лампочки в салоне – совсем другое дело. Даже с десяти метров нетрудно дотянуться до проводов, оживить их и осветить внутренность Бегуна внезапным ярким сиянием. Внутри никакого движения нет, зато остальные дергаются, напуганные вспышкой света. Фарли даже достает пистолет из кобуры на бедре.

– Не волнуйтесь, – говорю я, помахивая рукой. – В самолете пусто.