Прыжок в бездну - Марина Эльденберт (2021)

– И это говорит мужчина, который всеми силами меня соблазнял? – Я почему-то чувствую себя как пьяная. Совершенно безоговорочно пьяная. – Тот, который говорил, что я веду себя как маленькая девочка? Я не девочка, Бен. И больше не хочу играть в игры. Мне надоело жить прошлым и все время бегать, поэтому заткнись и поцелуй меня, если хочешь. А если не хочешь, просто уйди, и так мы все и оставим.

– Ты не просто маленькая девочка, ты еще и шантажистка, – сообщает он, а потом склоняется надо мной и целует.

Не представляю, как это получается, но с ним каждый поцелуй совершенно новый. Этот, например, – раскрывающе-порочный, как если бы он трахал меня языком. Слово «трахал» всегда казалось мне слишком грубым, но сейчас уже не кажется, сейчас оно единственно верное, когда мы полностью обнажены, и между нами халат, который я только что с него стянула, и оставшиеся несколько сантиметров одеяла на моих бедрах. По моему бедру Бен и скользит ладонью, и я вздрагиваю, когда его пальцы касаются меня между ног.

В этих порочно-острых прикосновениях я открываю какие-то совершенно новые грани себя: например, удовольствие, вспыхивающее под его пальцами, ощущается и в раскаляющейся харргалахт, из-за которого грудь становится невыносимо чувствительной. Когда Бен оставляет в покое мой рот и стягивает губами сосок в тугой и плотный комок напряженной плоти, я выгибаюсь на простынях, кончиками пальцев касаюсь напряженного мужского естества.

Он выдыхает ругательство (почему-то я в этом уверена), не выпуская мою грудь изо рта, и это ругательство отдается во всем теле новой волной возбуждения. Такой, по сравнению с которой шторма Зингсприда кажутся легкими ветерками.

Мое тело отзывается на него совершенно бесстыдным, неправильным образом, и я шире развожу бедра, позволяя его пальцам скользить свободнее. От того, как прокатываются эти движения через все мое тело, перед глазами слегка темнеет. Только для того, чтобы снова раскрыться истинным пламенем, отражающимся в его глазах, – пламенем харргалахт.

– Ты нереальная, – хрипло произносит он, а потом чуть прикусывает сосок.

Я вздрагиваю: не то от короткой острой боли, не то от его «нереальная», в котором «р-р-р» звучит как раскатистое рычание. Вместо ответа плотнее обхватываю его напряженное желание ладонью, глядя ему в глаза. С удовольствием отмечая, как зрачок вытягивается в вертикаль. Что-то внутри меня просто дуреет от этой звериной силы, отзывающейся во мне, в каждой клеточке тела.

– Трахни меня, – говорю я, не отпуская его взгляд. Подаюсь бедрами ниже и потираюсь о его пальцы, впитывая его заострившиеся черты и темнеющий, перед тем как разгореться истинным огнем, взгляд.

У меня перед глазами совсем другие черты – резкие, хищные, ледяное пламя во взгляде в упор.

Хорошие девочки так не делают.

Хорошие девочки влюбляются раз и навсегда, и в их сказках все до одури прекрасно и солнечно, даже если любимые мальчики наматывают их нервы на локоть и превращают в ледяные нити. Бесконечно хрупкие, которые можно разбить легким щелчком. Когда-то я тоже была такой девочкой и тоже верила в сказки, но жизнь – это не сказка.

Поэтому я сейчас раскрываюсь под ласками другого мужчины, поэтому тянусь к нему, чтобы окончательно уничтожить ее в себе. Ее – это ту девочку, которая верила в то, что любовь одна, на всю жизнь, как у мамы с папой. Что любовь – это когда тебя оберегают, а не преследуют через страны и континенты.

Наверное, я просто слишком многого хотела.

Тянусь губами к его губам, пытаюсь раствориться в этих чувственных ощущениях, когда Бен неожиданно резко отстраняется и снова выдыхает ругательство. На сей раз вполне отчетливое. Черты его лица становятся еще резче, а пламя вспыхивает ярче, но сейчас я не чувствую звериного отклика. Скорее, звериную ярость, и это слегка отрезвляет.

– Что-то не так? – спрашиваю я.