Смерть императора - Александр Старшинов (2014)

– Что это?

– Приказ о твоем производстве в центурионы…

Кука присвистнул, взял диплом.

– Думаешь, помирать центурионом будет легче?

– Во всяком случае красивше… – неожиданно засмеялся Малыш. – В новеньких доспехах-то.

– У меня денег на новое оружие нет, – отрезал Кука.

– Адриан платит. – Теперь Приск положил перед другом кожаный кошелек.

Кука взял кошелек в руки, взвесил на ладони.

– Золото?

– Угу, – кивнул трибун.

– Что-то мне это не нравится, – пробормотал Кука.

– Не нравится золото? – опять подал голос Малыш.

– Не нравится щедрость наместника. Просто так такие деньги не платят.

– Ты прав, Кука, задание опасное… – подтвердил Приск. – Но если выполним…

– О, боги… Не говори мне о наградах! Мы нашли клад царя Децебала. И что, мы стали после этого богачами? Сенаторами? Это такая морковка перед носом осла. Только слюни текут – вот и вся радость.

Кука в ярости стукнул кулаком по столу.

– Всякий раз мы надеемся на кучу золота и звания…

– Кука – ты центурион преторианцев, – напомнил ему Приск. – Кампания закончится, выйдешь в отставку, будешь жить в Риме.

– Я не хочу в отставку, – Кука помрачнел.

– А чего ты хочешь?

– Чтоб ты не являлся ко мне, когда я сплю, с приказом тащиться неведомо куда и рисковать своей шкурой ради… неведомо чего.

– Это – последнее задание, Кука. Больше я у тебя ничего не попрошу.

– Малыш – ты свидетель! – повернулся к фабру преторианец. – А если придет – ты выкинешь его за дверь! Клянись Немезидой!

– Клянусь… – отозвался Малыш.

Кука сморщился, высыпал содержимое кошелька на стол, пересчитал монеты, фыркнул:

– И за это мы должны умирать?

* * *

На другой день Приск вместе с Малышом и Кукой отправились на базар. Как всегда, экипировку римский легионер или центурион покупал за свой счет. Только в этот раз – не у ликсы[36] барахло сомнительного свойства по бешеной цене, а на рынке – по собственному усмотрению.

Выданных Адрианом для этой цели денег должно было хватить с лихвой и на коней, и на прислугу – дорога обещала быть трудной, снарядиться хотелось наилучшим образом. Приск даже рассчитывал прикупить себе пару рабов вместо сбежавшего Сабазия. Только в этот раз – никаких диких уроженцев пустыни. Брать он решил проверенных сирийцев, давно уже приученных к рабству. Прошелся мимо клеток с живым товаром. Поглядел на заискивающие или равнодушные физиономии… и передумал. Преданность раба всегда сомнительна, а только что купленного – тем более. В предстоящем же деле ни в ком не должно быть сомнений.

– Пошли лучше в конный ряд, – решил Приск.

Торговля после разрушения городских рынков велась ныне на поле за городом. Сюда из ближайших хозяйств привозили живую скотину на продажу, куриц, яйца, овощи… Вокруг конных рядов стояли лотки торговцев упряжью. На козлах выставлены были седла – все больше восточные, с высокими луками. В таком и катафрактарий[37] усидит без труда, нанося удар тяжелым контусом[38].

Приск прошелся, оценивая привезенных на продажу скакунов, не в силах решить, какой ему больше нравится. Но внезапно Малыш остановился перед жеребцом-трехлеткой и махнул рукой Гаю, подзывая.

– Что угодно знатным господам?! – тут же подскочил услужливый хозяин, разглядев на одном из покупателей доспехи трибуна, а на другом – преторианскую экипировку. Третий же был фабром. То есть покупатели явились самые что ни на есть уважаемые по нынешним временам. И платить должны были звонкой монетой, а не долговыми расписками, как пробовали делать хитрецы из тех, кого землетрясение лишило многого, если не всего. Нищие, еще недавно слывшие богачами, пользуясь прежней надежностью банкирских домов, пытались вручить долговые расписки, по которым больше ничего нельзя было получить.