Смерть императора - Александр Старшинов (2014)

Молчун лишь полоснул взглядом, охватывая картину, – разглядывать место схватки было некогда: Тощий поднимался, опираясь на щит и выставив в сторону Молчуна обломок меча. Урод тоже был на ногах. Ветеран поднырнул под руку гладиатора (Тощий все же сумел при этом дотянуться и оцарапать Молчуну плечо). Расчет при этом был прост – пытаясь достать противника, Тощий развернулся на месте, не обращая внимания на напарника и следя только за римлянином. Посему своим щитом он попросту сбил рванувшегося вслед за Молчуном Урода. Нет, конечно, с ног его в прямом смысле не сбил, но равновесие на миг старый подонок потерял. В свою очередь столкновение это заставило и Тощего замешкаться. Миг – который дал Молчуну возможность подскочить сзади к Тощему и толкнуть того на сотоварища. Вот тут наконец Урод оказался на песке. Этой передышки Молчуну хватило, чтобы проскользнуть к умирающему даку и вырвать из его пальцев свой меч (рукоять вся была в крови – вот же придурок!). Молчун перекинул гладиус в левую руку и поднял фалькс. Ударом двумя руками фалькс рубит римский щит до самого умбона так, что во все стороны летят дощечки, из которых щит склеен. Одной же рукой щит мог разрубить разве что старина Малыш. А Молчун и не станет тратить времени на подобные упражнения. Плевать ему на щит Тощего. Фальксом он просто стукнул по щиту гладиатора сверху, заставляя того закрыться и тем самым обезопасив себя на миг от атаки справа. Левой – выпад в сторону Урода, заставляя того отступить, разрывая дистанцию. А потом присел и полоснул фальксом по ногам Тощего. Тот отпрыгнул, но запоздало, фалькс одну ногу задел… Тощий взвизгнул и опрокинулся на спину, щит, однако, не выпустил. Но Молчуну уже не было дела до упавшего – левой он парировал удар, что обрушил на него Урод сверху вниз. При этом фалькс продолжал свое круговое движение – по восходящей и впился противнику в бедро, вспарывая плоть до кости.

В следующее мгновение ветеран стоял, придавливая ногой щит Тощего и не давая тому подняться, – по щеке побежденного стекала струйка крови – Молчун ковырнул парню скулу фальксом, чтоб тот не рыпался больше.

Толпа вопила от ярости и восторга. Больше все-таки от восторга: многим не жаль было проигранного денария или двух – зрелище того стоило. Лишь Кабан был мрачнее тучи.

– Какая жалость, Кабан, – улыбнулась Арсиноя. – Не позвать тебе сегодня вечером гетеру. А вот медика звать придется. Правда, всего лишь для одного.

* * *

Вечер был теплый, нежаркий. В малом таблинии для Арсинои и Молчуна накрыли стол. Рабы выставили блюда с закусками и разрезанным на куски окороком. Посуда была явно из хозяйского прибора – серебряные бокалы, позолоченное блюдо, роскошный кратер, наполненный разбавленным вином. После чего прислуга удалилась.

Молчун, только что из терм, побритый, подстриженный, в новенькой тунике, сидел за столом напротив Арсинои. В легионе он всегда ел сидя, и римская привычка возлежать на пирах давным-давно пропала – да и не посещал в своей юности – еще до легионной службы – пиршества – не до того ему было. Арсиноя, следуя выбору гостя, тоже сидела.

– Ты дрался шикарно, – заявила с улыбкой красавица. – Об одном жалею – что не поставила на тебя куда больше. Можно было бы и тысячу выиграть, а не три сотни.

Молчун глотнул из кубка, одобрительно кивнул.

– А кем ты служил в легионе? – спросила Арсиноя.

– Палачом.

Ответ ее изумил и обескуражил.

– Палач? Я никогда еще не предавалась Венериным утехам с палачом.

– Разве ты не женщина Нигрина?

– Уже три года как он меня оставил. Я живу на его вилле и управляю хозяйством. Разумеется, формально поместьем управляет вилик, но на самом деле всё на мне. – Она обвела рукой стол. – Как видишь, у меня неплохо получается. За эти три года лишь однажды Нигрин приезжал сюда. Как у всякого богача, у него масса поместий. И управляются они из рук вон плохо. Так что это – лучшее. – Арсиноя самодовольно улыбнулась.