Смерть императора - Александр Старшинов (2014)

– Ну как они тебе нравятся? – обратился Кабан к Молчуну.

– Хорошие ребята, – отозвался тот.

И отступил так, чтобы очутиться в самой узкой части площадки. За спиной у него оказалась стена таверны – без окон. Позицию он занял, теперь главное – чтобы с нее не сбили.

– Тогда начнем. – И Кабан хлопнул в ладоши.

Трое принялись надвигаться на ветерана с трех сторон. Урод – кто бы сомневался – тут же приотстал, предоставив молодым начинать потеху.

Дак ринулся первым – но Молчун не собирался подыгрывать парню – он попросту увернулся от удара – прыгнул к Тощему, взвился и оказался на ребре щита. Придавленный тяжестью противника, щит тут же уткнулся кромкой в песок, накренился, заваливаясь на Тощего. Тот успел выставить руку с мечом, но удар, нанесенный гладиусом, попросту срубил дешевый клинок – в деснице у парня остался обрубок в треть длины. На это Молчуну понадобилось лишь мгновение, пока щит медленно опускался, а ветеран балансировал на его кромке. Потом он легко, будто играючи, спустился на песок (казалось, всю жизнь приучен вот так ходить по щитам). В этот миг дак замахнулся фальксом. Молчун мгновенно сократил дистанцию (отработанный за время тренировок в лагере прием) и, очутившись рядом с противником, всадил тому клинок в живот, когда фалькс еще только начал опускаться на голову легионера. Ветеран легко ускользнул от падающего по инерции кривого клинка, хищно загнутого на конце (клюв этот вспарывал легионерам руки, если кто не озаботился надеть на правое предплечье защиту). Однако Молчун выдернуть свой меч из тела не успел – и потому оказался безоружен, когда дожидавшийся своего шанса Урод стервятником ринулся вперед.

Ветеран рухнул на песок, уходя от метившего в печень удара. Ногами подсек урода – и тот завалился. Молчун вскочил первым – но до своего меча ему было по-прежнему не добраться – Урод как раз очутился между ветераном и умирающим даком. Смертельно раненный Сика, отбросив свой фалькс, ухватился за клинок гладиуса и медленно вытягивал его из раны. Тело его мелко дрожало, а крови было столько, что ею забрызгало стоявшего слишком близко зеваку. Тот, кстати, даже не заметил этого – так азартно орал, болея за бойцов Кабана.