Альтернативная реальность - Александр Архиповец

Увидев на столе дурно пахнущие глиняные "чарки", крошки хлеба, огрызки недоеденных огурцов, по которым неторопливо ползали жирные зеленые мухи, я не выдержал и брезгливо поморщил нос. Аппетит заметно поубавился. Не желая лишиться его окончательно, подключив телепатию, стал разглядывать посетителей.

Кроме подвыпивших казаков и мастеровых, больше налегавших на "горилку" чем на закуски, чуть в стороне, почти в углу, сдвинув столы, расположилась довольно-таки любопытная компания.

И чем больше я к ней "прислушивался", тем интереснее становилось.

На столе помимо "горилки", кваса, жареных гусей, колбасы, сала, огурцов и хлеба лежали карты. Но игроки брать в руки их не торопились, желая прежде перекусить. И надо заметить, отсутствием аппетита не страдали.

Их было шестеро: два польских шляхтича, свысока поглядывавших на прочих, русский купец и три казака, один из них выделялся важным видом и более богатыми одеждами.

Здесь же, рядом, крутился напоминающий кочергу худой высокий шинкарь и две его раскрасневшиеся полногрудые помощницы.

— Многие лета Государю нашему Петру Алексеевичу! — стоя поднял "настоящий" стеклянный стакан длиннобородый купец. — Виват! Виват! Виват!

Иван Смирнов… Торгует пушниной в Киеве, Лубнах и Полтаве. Здесь, так сказать, по долгу службы. Надеется, дав взятку полковнику Искре, "скосить" часть налога. Тот, вытирая длинные усы и поглядывая на купца из-под густых бровей, вроде и не против. Но с одной стороны – хочет денег побольше, а с другой – опасается, что дело дойдет до ушей полтавского полковника Ивана Левенца. Коль тот узнает – несдобровать…

— Храни, Святая Дева, короля нашего Августа! Виват! — произнес тост младший из двух поляков, Михась Волевский.

Старший же, не только по возрасту, но и по чину, Анжей Вышнегорский хмурится и в основном помалкивает. Ему не нравится ни место, ни собравшаяся компания. Пришел сюда по приглашению полковника Искры поиграть в карты. Есть у него такая слабость, да и деньги позарез нужны…

Поглядывая на окружающих, в том числе и на меня, зло скрипел зубами, слал безмолвные проклятия: "Быдло! Пся крев! Вокруг одно быдло! Черти б вас побрали… Хлопы!"

Но проклятия его, меня особо не впечатляли. Намного важнее было то, что выудить из его мозгов оказалось не так уж просто. От напряжения у меня на лбу выступила испарина. Похоже, и Анжею пришлось не сладко. Он то и дело жмурил глаза, трогал рукой затылок. Лечил внезапно напавшую "хворь", как положено знатному господину – горилкой.

Но муки мои, несомненно, того стоили. Шляхтич был фигурой далеко не праздной. Служил при дворе короля Станислава Лещинского и ехал в Батурин к самому гетману Мазепе с тайным посланием. А в Полтаву его занесло по просьбе старшего брата, задолжавшего местному ростовщику Манише двести золотых червонцев. В залог Тадеуш, очевидно, будучи не в себе, кроме долговой расписки оставил фамильную драгоценность – перстень с голубым крестообразным бриллиантом.? "Печать Иисуса". Привезенный еще прадедом из крестовых походов, он передавался из поколения в поколение, от отца к старшему сыну. Больше того – как Священная реликвия разыскивался Ватиканом. Похитителям грозило вечное проклятие и отлучение от католической церкви.

Двести червонцев – деньги немалые. Расписку, подкупив слугу ростовщика, удалось выкрасть. А вот перстень – перстень до сих пор у Маниши. Что делать дальше, Анжей никак не мог придумать. Полторы сотни у него было, но где взять остальные? Просить в долг – засмеют, да никто и не даст. Оставалась слабая надежда на предстоящую игру. Русский медведь Смирнов сказочно богат. Перепьет – гляди и проиграет… Да и полковник Искра далеко не беден!

— …пане, пане, тебе дурно? — дернул меня за рукав уже вернувшийся Грыць.

— Нет, все нормально! Не мешай… нужно кое-что обдумать.