Альтернативная реальность - Александр Архиповец

При малейшем желании прикончил бы обоих мигом. А это значило, что толку в серьезной заварушке от моих слуг немного. Наоборот, придется защищать. Уклонившись от очередного выпада раскрасневшегося Данилы, парировал удар чуть посильнее. Стало интересно – удержит ли хлопец саблю. Удержал! Но зато, взвизгнув, лопнул металл.

Юноша чуть не расплакался, рассматривая "споганену шаблю" и, утирая пот со лба, в отчаянии пролепетал:

— Пане! Да что же это? Как же я теперь без сабли?

— Пане, ты даже не вспотел! — не успев отдышаться, вторил ему брат.

— Да не лезь ты, Грыцю. Видишь, сабля…

— Не переживай, Данила, возьмешь мою старую. Дарю! — успокоил юношу.

На его лице расцвела счастливая улыбка.

Я тоже остался доволен своим дамасским клинком. Оружие дивное: сбалансированное, стремительное, изумительная, неправдоподобная для той эпохи сталь. Работа гениального мастера. Такое в бою не подведет, и душу согреет. А в том, что еще придется повоевать, я уже нисколько не сомневался…

— Ну что, поиграли немного и будет, а сейчас – спать, утром в дорогу…

— А едем-то, куда? — полюбопытствовал Данила.

— За кудыкины горы! — поумерил излишнее любопытство слуги, вспомнив лекции Жаклин по славянской словесности.

* * *

Жалобно мяукая, навстречу мне шел серенький с тремя темными полосками на лбу котенок.

— Кис, кис, кис… — протягивал я к нему свои маленькие ручонки. — Пушок, ну Пушочек!

Но котенок, увидев желтенький листочек, гонимый осенним ветерком по асфальту, бросился вслед за ним, словно за мышонком. Захотел придавить своей мягонькой, хрупкой, но уже когтистой лапкой.

— Ну, куда же ты, Пушочек!

Я побежал вслед и, споткнувшись, упал. Зашиб коленку. От обиды и боли горько расплакался.

— Андрюша! Ну что же ты, Андрюшечка! Какой неосторожный. Ну, ничего, не плачь зайчик, до свадьбы заживет.

Аленка подняла меня на ноги, отряхнула пыль, подула на раскрасневшуюся коленку. Утерла слезы, нос. Потрепала по вихрастой голове, поцеловала в щеку.

Моя синеглазая сестренка, мой ангел-хранитель…

— Вот, держи своего Пушка.

Я крепко прижал теплое пушистое тельце к груди.

Пушок, словно щенок, лизнул меня в шею…

* * *

С криком проснулся. Непонимающе ощупал давившее под бок дерево топчана, сбившуюся грубым комком овчину шкур.

— Пане, пане! Тебе плохо?

Рядом, затаив дыхание, стояли перепуганные братья Кумедни. За окном по-прежнему чернела ночь, а в душе бушевал ураган.

— Спите хлопцы, спите. Все нормально. Сон мне приснился… чужой сон…

Но я-то знал, что не столь он уж чужой. Да и порядком близко не пахнет. Пусть у меня никогда не было ни котенка, ни осеннего сада, ни старшей сестренки… Или, может, все же были? А наоборот, не существовало марсианских рудников, Козлобородого профессора, красавицы Жаклин и проклятого Хроникона. Ох, и доиграется профессура! Скажи им, скажи хоть ты, Жаклин. Скажи! Найди слова! Останови, пока не поздно. Ты же у нас умная… знаешь много… Поведай, как "дурныку" Андре, пословицу: не зная броду, не суйся в воду! Броду ведь не знают, а полезли!

Прислушался к себе. Может, зов дошел? Да нет, вряд ли. Улита… она услышала бы и поняла. Ну, смотрите! Предупреждал!