Одиссей Фокс - Одиссей Фокс (2021)

И, наконец, вещь первая: близкий контакт с Тварью нарушает последовательность событий! Чёрт возьми, подумал Одиссей, я собирался с этого начать. Тварь сбивает направление движений, ломает последовательность событий, искажает речь — и всё эти, такие разные функции меняются в одном похожем ключе. Что их объединяет? Что присутствует даже у механических объектов с искусственным интеллектом, а отсутствует у лишённых сознания и у тех, кто обездвижен?

Принятие решений и возможность их исполнить. Не важно, действует живой разум или алгоритм, он всё равно принимает решение, делает неслучайный выбор из множества вариантов. И рядом с Тварью принятые решения приводят не к тем действиям. Но только те, которые ей невыгодны.

— Причинно-следственная связь, — ужаснулся Фокс, и эти слова повисли в вязкой тишине осознания. — Это чудовище может нарушать причинно-следственную связь событий.

Жертва пыталась убежать, но двигалась во все стороны сразу. Жертва пыталась кричать, но в её разуме теснились тысячи подобных по смыслу слов, и какое-то из них вылетало изо рта. Любое решение, принятое рядом с Тварью, переходило не в нужное действие, а в случайное. Шагнуть не влево, а куда-то вокруг. Тварь попросту не мешала выгодным для себя действиям — таким образом, именно они и совершались. Пытаясь убежать, жертва дёргалась во все стороны, но лишь один путь был открытым, поэтому пища сама лезла чудовищу в пасть. Проклятая Тварь не помешала Одиссею сдёрнуть тележку со штыря и толкнуть в нору…

Это существо искажает саму основу жизни, как мы её знаем. Поэтому Тварь и исковерканная ей материя казались настолько неправильными и чужими, поэтому они вызывали шок, инстинктивный ужас и тотальное неприятие у любого биологического существа. Ведь все живые созданы миллиардами лет эволюции в привычной физике мира — и её нарушение вызывает дурноту. Поэтому тележки поначалу ничего не чувствовали: у них нет инстинктов, и на них присутствие Твари действует слабее. А живых замутило сразу, как только они увидели нору. А когда чудовище почуяло жертву и пробудилось, тележки стали равны людям — так же беспомощны перед дыханием Твари.

— У нас на борту заяц, — покачал головой Одиссей. — И это заяц Шрёдингера.

Ноги детектива шагнули к панели управления, а руки стремительно начали набирать команды для сортировочных платформ. Фокс ещё не понял, что сделает, а уже делал это. Повинуясь его приказам, маленькая платформа помчалась сюда, скользя по тоннелям. Одиссей ждал её и гадал, чего же он сейчас придумает? Положение казалось безнадёжным, неужели из него есть выход? Какой? Детектив лихорадочно соображал, только не видел никаких вариантов. Если Тварь способна менять причинно-следственные связи… то возможно ли вообще её убить?!

Платформа докатилась до рубки и замерла под потолком, гибкие щупы оплели и подняли Фокса уложили его, словно мумию. Платформа скользнула по рельсам, въезжая обратно в тоннель. Одиссей не пытался сопротивляться, понимая, что не сможет: ведь он выполнял решение самого себя. Да, он пока не успел осознать и принять это решение, но скоро осознает и примет.

Платформа скользила по ребристому тоннелю, когда-то здесь семенили мохнатыми лапками смешные паучки. Куда исчезли шелкопрядки, владевшие баржей? Теперь Фокс знал ответ на этот вопрос. Они подобрали в космосе мусор, который не следовало подбирать.

— Куда мы едем? — ёрзал и озирался детектив. — В ангар? В камеру переработки?

Платформа явно двигалась к складу № 3.

— Чего ты задумал? — Одиссей задёргался, пытаясь выбраться из оплетающих пут. — Ты катишь прямо ей в пасть. Это твой план?!