Одиссей Фокс - Одиссей Фокс (2021)

— Тварь, способная изменять саму основу бытия, является рабыней фатума, жертвой предопределённости, — проговорил Одиссей. — Поразительный парадокс. Ты никогда ничего не делала, ты пассивный паразит, капризом вселенной достигший вершин эволюции. Ты царь горы и её раб. Но вот случилось нечто новое, впервые кто-то проник к тебе внутрь! И ты впервые за веки вечные вынуждена решать, действовать и познать последствия своих действий. Стать живой.

Тварь металась во все стороны, аморфная клякса первичного хаоса, неуловимо перетекая во множество искажённых форм, и все они выражали бессилие и безумие, протест против навязанной ей жизни, нежелание решать и действовать. Но у неё не было выхода, ведь она тоже была живая, созданная эпохами причудливой космической эволюции — и раз она дожила до встречи с Одиссеем и погубила при этом столько разумных и неразумных существ, значит, Тварь умела выживать.

— Ну же? Чего ты ждёшь?

Ртутные щупальца потянулись к человеку, отдёрнулись, снова и снова. Изменчивая жидкая тварь не хотела трогать твёрдого и статичного человека, порождение чуждой ей физики. Но тяга к выживанию перебороли, ртутные отростки сжали Одиссея дрожащей, но убийственной хваткой с ног до головы. Жидкая клякса жадно колыхалась, словно истерично дыша. «Мой, мой, мой» вибрировало в ней. Она жаждала как можно быстрее сожрать человека и вернуться к привычной гармонии вселенной — когда ей не приходится ничего решать и делать, а достаточно просто пить и пить бесконечно, а когда рядом нет жертвы, просто засыпать на тысячу лет.

Тварь потащила Одиссея, но не к себе, а наружу, вон из горы. Чтобы сожрать кого-то, нужно сначала поднести его ко рту; чтобы выпить Одиссея, ей нужно было сначала скомкать и сплавить его, слить в бурлящий комок. То место, где проходила невидимая разжижающая мембрана, были её «зубы», и Тварь тащила человека к выходу из горы, чтобы сжижить его и проглотить.

Не в силах вывернуться и даже двинуться, полностью во власти чудовищной твари, способной менять физику окружающей вселенной и выпивать всё мыслящее, разумное и живое — Одиссей закрыл глаза и перестал хотеть победить. Перестал хотеть выжить. Перестал хотеть любить, это он перестал целую жизнь назад. Он забыл о желаниях и страхах, о фантазиях и любопытстве (последнее было сложнее всего). Он вспомнил бесконечный космос и погрузился в темноту. Отказался действовать и решать.

Ртутные щупальца задрожали. Они тянули человека вперёд, но внезапно стали дёргаться в разные стороны. Влево, вправо, как пьяные. Они пытались тащить его дальше к выходу, но начали неровными рывками смещаться назад.

Тварь извивалась, бурлила и клокотала, пытаясь помешать этому, но не могла. Ведь когда Одиссей перестал решать и действовать, стал равнодушным и пассивным — в искажённой физике этого места появилось два центра притяжения вместо одного. И, в отличие от человека, Тварь не умела думать, решать и действовать, она только училась этому. А он умел отрешаться от мира и не делать ничего.

Поэтому, как только Тварь захотела избавиться от человека, его равнодушие перевесило, и она против воли стала тянуть Одиссея внутрь — так же, как её жертвы, сопротивляясь и крича, низвергались ей в пасть. Законы системы обернулись против неё самой.

Ртутное озеро бессильно булькало, пыталось утечь от человека, но само притягивало его к себе. Он не двигался, не пытался ускорить этот процесс, никак не вмешивался. А Тварь, напротив, билась всё сильнее, и от этого неминуемое происходило быстрее.