Одиссей Фокс - Одиссей Фокс (2021)

Оставшись наконец в одиночестве, Фокс немедля запустил молекулярную печать новой одежды. Ведь было совершенно неприлично, во-первых, спасать прекрасную принцессу в бесформенном поношенном свитере, во-вторых, посещать серьёзное мероприятие в этих обносках. А в-третьих, старый свитер был для Одиссея дороже почти всего на свете, поэтому он был вынужден оставить его, чтобы сохранить.

Принтер зашелестел нитями, а детектив решительно стащил с себя любимую потёртую кофту, положил на панель управления и сильно, прерывисто вздохнул. Под бесформенным свитером не оказалось другой одежды, и миру предстал обнажённый по пояс Одиссей Фокс. Когда-то его тело было идеальным — генетически улучшенное ещё до рождения, а затем росшее под защитой королевских контуров. Но с тех пор прошло много лет, и он перенёс множество испытаний. В рубке стоял немолодой, уставший и слегка сутулый человек, ощущавший себя голым и незащищённым.

— Инструкции получены, — прошелестел Гамма, такой же бесцветный и нейтральный, как всегда.

— Полное выключение, — приказал Фокс. — Перезагрузка после моего ухода.

Все огоньки в рубке погасли, наступила тишина. Полуобнажённый человек стоял в темноте перед панорамным окном, наедине со звездами, только рядом чернело здоровенное непроницаемое яйцо. Одиссею вдруг стало очень жаль, что космическая птица спит в глубоком стазисе и совершенно не чувствует, что происходит вокруг. Если бы Чернушка очнулась, она бы обняла его на прощание, обвила шею своей длинной гибкой шеей и накрыла крыльями из тьмы. Впрочем, подумал Фокс, так даже лучше.

Он резким, неспокойным движением выдернул из глазницы идеально круглый шар и положил его на старый свитер. Без глаза стало пусто и неуютно — после стольких лет Одиссей так и не привык к односторонней слепоте и пустой глазнице. Как же он привык ориентироваться на помощь навигационного узла сайн, на анализ клубков вероятностей! Без сомнения, подарок сайн был великолепным подспорьем в работе межпланетного сыщика. Фоксу очень хотелось вернуть глаз на место, а может даже плюнуть на всё и никуда не лететь. Но это были предательские мысли: детектив знал, что не может взять глаз с собой. И он не мог бросить Ану на произвол судьбы. Просто… Перед прыжком веры ты всегда сомневаешься в своих крыльях.

Одиссей нашёл в складках пушистого свитера нужное место, особым образом провёл по нему пальцами, и в плотной вязаной ткани с тихим шуршанием расплёлся потайной карман. Святые пульсары, сколько же лет он оставался закрыт! Фокс вынул предмет, который долгие годы безучастно лежал, вплетённый внутрь свитера, и ждал своего часа. Маленькое гладкое веретено из полированной кости, испещрённое мелкой и почти стёршейся ритуальной резьбой. Один конец костяного инструмента заканчивался острым витым шипом, а другой был совершенно гладкий, но ещё острее.

Одиссей бережно поднял веретено, острые концы упирались в ладони. Он выровнял дыхание, сжал зубы и резко свёл руки.

Два жала воткнулись в ладони, два вида сокрушительной боли пронзили с головы до ног: грубая, буравящая — и острая, пронзительная, тонкая. Они расходилась по всему телу: одна как раскалённая взрывная лавина, коробила и ломала кости; вторая как ворох тонких ледяных игл, они втыкались всё глубже с акупунктурной точностью, в самые болевые точки.

Эти волны сталкивались и смешивались, порождали неожиданные гибриды страданий даже в тех уголках тела, которые обычно и не чувствуешь. Яростный болевой вихрь проявлял их, крутил мучительной хваткой и отпускал, чтобы схватить в новом месте. Одна боль жгла изнутри, как раскалённая кровь, другая холодела внутри одеревенелой плоти — и они сражались друг с другом. Фокс перестал быть Фоксом, забыл, кто он такой, стал просто человеком, потом просто живым существом, которое хочет перестать испытывать обезумевшее страдание. Не в силах вытерпеть, он закричал; несколько секунд ледяные и огненные терзания были равны, затем взрывная боль победила, и человек захлебнулся ей.